Поэтому я обратился к Серафине. — Он ненадолго задумался. — Странная, сильная женщина эта Серафина…
Когда она тебе не доверяет, то прикидывается выжившей из ума старухой, зато когда доверяет… Я бы предпочел иметь ее в числе своих друзей, а не врагов. К счастью, так оно и есть. Сопоставив ее рассказ с записями доктора Уолтерза, я понял, что именно не в порядке у вашей матери Поэтому я назначил ей противозачаточные таблетки. Тогда это средство только проходило испытания, в ходе которых выяснилось, что оно имеет множество любопытных побочных эффектов. Например, оно приносит поразительное облегчение при болезненных менструациях, которые, по словам Серафины, каждый месяц мучили вашу мать. Более того, неуравновешенность и раздражительность всегда проявлялись у нее приблизительно в то же время.
В то время эндокринные нарушения только изучались, поэтому я позвонил специалисту в этой области.
Он предложил противозачаточные таблетки. Результат превзошел все ожидания. Засохший цветок расцвел.
Видите ли, — Луис подался вперед, — ваша мать никогда по-настоящему не была сумасшедшей. У нее был классический случаи предменструального синдрома на почве гормонального дисбаланса. — Луис вздохнул. — Бог знает, сколько женщин держали из-за этого взаперти как сумасшедших!
Заметив, что Элизабет не все поняла, он принялся объяснять дальше.
— Эндокринные органы выполняют в организме жизненно важные функции. Щитовидная железа, надпочечники и так далее связаны с яичниками, важнейшей частью женской репродуктивной системы. Раз в месяц, в определенное время, они выделяют в кровь гормон, и если по тем или иным причинам эти секреты не сбалансированы… тогда женщину изолируют от людей, как это произошло с вашей матерью. — Он вздохнул. — Старый доктор Уолтерз не оставил ключа к этой загадке. Это Серафина сложила два и два, а я получил четыре. Я сделал все исследования. Проконсультировался со всеми специалистами. И изменения в самочувствии вашей матери, когда она стала регулярно принимать прогестерон, доказали, что я прав. Как видите, здесь требовался только верный диагноз.
Элизабет молча страдала.
— Ее заперли на многие годы из-за пустяка, — произнес Луис со злым отчаянием. — Навесили на нее ярлык сумасшедшей, хотя ее недомогание имело чисто органические причины. — Он взял себя в руки. — Но мы не должны осуждать доктора Уолтерза. Он делал то, что считал правильным.
Элизабет зарылась лицом в ладони. Сквозь ее пальцы просачивались слезы и падали на кремовое льняное платье, оставляя темные следы. Луис не утешал ее.
Слезы омывают душу — так он всегда считал.
— Моя бедная, беспомощная, несчастная мамочка!
Луис открыл шкаф, достал пачку бумажных салфеток и положил на колени Элизабет. Она взяла одну и вытерла глаза.
— И все это напрасно, — сказала она. — Все страдания., все эти годы ужасной тишины… все напрасно.
— Старый доктор Уолтерз не сумел разобраться, что с ней, — вздохнул Луис. — И все же я должен сообщить вам следующее: кто-то умышленно старался усугубить болезненное состояние вашей матери, сделать так, чтобы к ней не вернулась память. По-моему, ей внушали, что ее сны — фантазия безнадежно больного ума.
Что все пять лет, которых она не помнит, она была совершенно сумасшедшей.
Луис внимательно смотрел на бледное лицо, блестящие глаза: Элизабет сумела справиться с тем, что он ей сообщил… поняла, что все не так просто, как ей казалось.
— Разумеется, у меня нет доказательств, — продолжал Луис. — Я пришел к такому выводу в качестве лечащего врача.
— Как? — Плотно сжатые губы дрогнули.
— Ее постоянно пугали тем, что у нее наследственное, родовое безумие — и этот страх терзает ее до сих пор. Я думаю, если бы ваша мать получила соответствующее лечение, то память к ней со временем вернулась. Когда она что-либо вспоминала, ей намеренно внушали, что эти воспоминания продукт больного ума, ей постоянно лгали, выдавая ложь за правду. Она рассказала мне, что ей говорили… Все это привело к невыносимому умственному напряжению, в результате которого она стала ходить во сне. Чтобы распутать этот клубок, мне пришлось долго и упорно работать. Мне удалось избавить вашу мать от страха. Той ночью Дан Годфри швырнул ее в пучину этих страхов. Она опять превратилась в несчастную, запуганную женщину, которая считает, что она неизлечимо больна.
Элизабет закрыла глаза и сжала пальцы в кулак.
— Она, разумеется, не сумасшедшая. Моя задача в том, чтобы заставить ее в это поверить. К счастью, мне помогает Серафина. Ее влияние на вашу мать огромно.
Честно сказать, я верю, что нам удастся помочь вашей матери.
Элизабет кивнула.
— Но я также думаю о вас… потому что вам придется ждать.
Еще один кивок.
— Я знаю, вы надеялись, что миссис Хокс удастся сделать то, что она сделала в Лондоне… Но теперь вы видите, что с вашей матерью все обстоит гораздо сложнее.
— Да. — Голос у нее сел, и ей пришлось повторить. Да.
По ее глазам он увидел, что она колеблется, но после некоторой заминки она произнесла:
— Вы консультировались с психиатром?
— Да, я привозил его сюда. Он провел здесь достаточно времени, и теперь я лечу вашу мать под его руководством. Я знаю о ней все, ее историю и ее страхи. Он хотел перевести вашу мать в свою клинику, но это наверняка испугало бы ее. Она панически боится больниц и докторов из-за того, что с ней когда-то делали — не стану огорчать вас подробностями. Она нуждается в покое на этом острове — и во мне. Она мне доверяет.
— Как и я, — сказала Элизабет.
— А это очень важно.
Он встал из-за стола и подошел к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155