- кажутся
мне фантастически ничтожными. Остальные, по-моему, чувствуют то же самое.
Но все сомнения мы держим при себе, стараясь даже не думать о них. Во
всяком случае, я стараюсь.
Я окончательно перестал понимать, как мы могли поставить все на такую
идиотскую карту. Бросили самую богатую стоянку Высших, которая когда-либо
попадалась археологам, плюнули на приказы Галактического Центра, остались
без гроша, скачем от звезды к звезде... Археологам положено быть
спокойными, методичными ребятами, способными год за годом стачивать клювом
по пылинке с алмазной горы. Что мы, черт побери, здесь делаем? Как дошли
до жизни такой? С чего это взяли, что здесь можно хоть что-нибудь найти?
Темные мысли на темной планете под темной звездой.
Доктора Шейна, похоже, одолевают такие же сомнения. Еще бы - эта
дикая охота совершенно не в его характере. Он разваливается на глазах. Мы
все слегка обеспокоены его состоянием. Вчера он разъярился и размазал по
стенке Стин Стин - нет, действительно, он ему чуть щупальца не поотрывал -
за то, что это полено еловое случайно нажало не на ту клавишу, пустило в
компьютер два потока информации одновременно и погубило несколько часов
тяжелой работы. Доктор Шейн говорил такое, что все были просто шокированы,
особенно, когда он прошипел:
- Будь на то моя воля, вы бы в жизни не попали в эту экспедицию! Вас
навязали мне, чтобы продемонстрировать расовую терпимость землян!
Стин Стин перенесло этот кошмар удивительно стойко. Его-ее щупальца
слегка дрогнули, боковые складки мантии встали дыбом, и я уже ждал
воинственной речи, обвиняющей доктора Шейна в омерзительном шовинизме.
Ничего подобного. Как выяснилось позже, этим утром Стин Стин обсуждало с
Мирриком основные положения христианства. А вечером я только рот открыл,
когда оно сказало:
- Я прощаю вас, доктор Шейн. Вы явно не отдаете себе отчета в том,
что говорите.
Маленькая глупая интерлюдия. Но очень неприятно видеть, как милый,
добрый доктор Шейн срывается из-за такого пустяка. Наверное, он очень
волнуется. Совсем, как я.

Как ты, наверное, знаешь, я успел прославиться на весь мир своим
тактом и ненавязчивостью. Итак, поварив несколько дней в голове замечание
Яны обо мне и Келли, я выработал гениальный план разговора на эту тему.
Мы снова отправились вдвоем зажигать сигнальную ракету. По расписанию
со мной должен был идти старина 408б, но я поговорил с Пилазинулом, и он
устроил так, что Яне пришлось заменить уважаемого коллегу с Беллатрикса.
Когда мы выбрались из воздушного шлюза на ледяное плато, я сказал:
- Что ты имела в виду, когда говорила обо мне и Келли?
Во какой я мастер окольных подходов!
Шлем Яны полностью скрывал ее лицо. Голос в моих наушниках был
невыразительным.
- Ты о чем?
- На прошлой неделе. Ты спросила меня, не хочу ли я пойти вместе с
Келли.
- Мне кажется, ты предпочитаешь ее общество моему.
- Это не так, Яна! Клянусь тебе...
- Дай ракету.
- Черт, Яна, у тебя просто разыгралось воображение! Келли - всего
лишь андроид, неужели не ясно? Как ты могла подумать, что возможны...
- Кто будет запускать, ты или я?
Я нажал кнопку.
- Пожалуйста, ответь мне, Яна. Почему ты думаешь, что я и Келли...
Что Келли и я...
- Мне не хочется обсуждать эту тему.
Она отошла в сторону, повернулась ко мне спиной и уставилась на
черное солнце, неуклюже изображая внезапно пробудившийся интерес к
астрономии.
- Яна?
- Я изучаю солнечный феномен.
- Почему ты не обращаешь на меня внимания?
- Не надоедай мне.
- Яна, я пытаюсь объяснить, что у тебя нет поводов для ревности.
Ревновать должен я, ведь ты на долгие часы запиралась в каюте с
филателистом Саулом Шахмуном. Если ты влюблена в Саула, так и скажи, я
мешать не стану. Но если ты устраиваешь все это только для того, чтобы
отплатить мне той же монетой за воображаемый роман с Келли, тогда...
- Я уже сказала, что не хочу об этом говорить.
Иногда женщины могут быть такими занудами! Ты не в счет, сестренка. А
больше всего не люблю, когда начинают устраивать из беседы драму второй
свежести, вставая в позу и разыгрывая уж-жасающе страстные любовные сцены
из последней попавшейся им на глаза мыльной оперы. Слова Яны вовсе не
отражали ее чувств ко мне, она просто играла роль холодной разочарованной
героини.
С огнем следует бороться огнем. Старая земная поговорка. Я ведь тоже
могу играть роль (специально для этого случая написана) пылкого
импульсивного героя. Подбежать к упрямой девчонке, схватить ее обеими
руками и растопить неразумную, болезненную холодность в страстных
объятиях. Я ни на йоту не отступал от сценария. И впилился своим шлемом в
ее.
Мы уставились друг на друга через десять сантиметров стекла и
воздуха. Сначала Яна удивилась, потом улыбнулась. Она помотала головой из
стороны в сторону, я ответил тем же. Старинный эскимосский знак
привязанности - потирание носами. Она отступила, соскребла с камня немного
инея, размазала его по стеклу моего шлема. Я слепил снежок и запустил в
нее. Она поймала его и кинула обратно.
Следующие десять минут мы возились на льду. Нельзя сказать, что
большие, жесткие скафандры придавали грациозность нашим движениям. Все это
слегка напоминало па-де-де в исполнении солистов динамонианского балета.
Наконец мы рухнули наземь, задыхаясь и хохоча.
- Идиот! - фыркнула она.
- На себя посмотри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75