Я по-прежнему неуверенно держался на ногах, у меня сосало
под ложечкой, перед глазами все расплывалось, и голова кружилась.
И несмотря на все это - на ватные ноги, пустой желудок, звон в ушах,
я размеренно пробирался вперед и даже успевал замечать, как ширится серая
живая лента.
Букашки быстро ползли в нашу сторону. Их процессия явно напоминала
боевой порядок, и я понял, что, как ни старайся, невозможно избежать
встречи. Надо попытаться обойти их с фронта, в этом случае нам грозит
столкновение лишь с авангардом, но не с основными частями.
По мере того, как мы приближались к букашкам, их писк звучал все
громче и все больше походил на протяжный вой, на плач заблудившихся
существ.
Мои спутники наступали мне на пятки. Я попробовал идти быстрее, но
чуть не грохнулся, и мне пришлось присесть, чтобы передохнуть.
Мы могли бы сделать крюк и обойти дерево в другом месте. Возможно, в
этом случае нам удалось бы избежать нападения серых букашек. Но
вероятность удачи была мала, да и времени терять нельзя. Будет лучше
просто не сводить глаз с авангардных рядов и пройти между ними.
Конечно, трудно предугадать, насколько они опасны. Если они будут
вести себя слишком угрожающе, мы всегда сможем убежать. Какая досада, что
лазерное ружье сломано! Единственное оружие, которым мы располагаем, - это
баллистическая винтовка Сары. Одно время я даже надеялся, что мы опередим
их и сможем спокойно продолжать путь. Но я ошибся, они накатывались на
нас, и мы задевали ногами за край огромного ковра. Букашки оказались
крохотными - не более фута в высоту и выглядели как улитки. Только вместо
улиточьих рожиц у них были человеческие лица, или, скорее всего, пародии
на них смешные, безучастные, большеглазые физиономии - такие встречаются в
мультфильмах. Визги букашек стали отчетливей и превратились в слова.
Естественно, это были не слова, составленные из определенных звуков, но
так или иначе их взвизгиванье и вой воспринимались как слова, и было
понятно, что именно они кричат. Они выкрикивали разное, но каждый раз об
одном и том же, и это было ужасно.
- Мы бездомные, - многоголосо кричали они. - Ты лишил нас крова. Ты
разрушил наш кров, и теперь у нас нет крыши над головой. Что же с нами
будет? Мы в растерянности. Мы нищие. Мы голодные. Мы погибнем. Мы не
знаем, куда податься. Мы не желаем другого дома. Мы довольствовались
малым, а теперь ты забрал у нас и это. Какое право имел ты обездолить нас
ты, обладающий многим? Что это за существо, которое вышвырнуло нас в мир,
неизвестный, ненужный? Можешь не отвечать. Но рано или поздно тебе
придется дать ответ - и что ты скажешь?
Конечно же, слова не были связаны, не лились сплошным потоком, не
заключали утверждений, не складывались в вопросы.
Но именно это слышалось в отрывочных звуках, именно это хотели
сказать нам крохотные ползучие осиротевшие существа, которые знали, что мы
ничего не можем, да и не хотим сделать для них. Смысл их стона скрывался
не только в словах, но и в лицах, на которых читалось горе, растерянность,
беспомощность и жалость. Да, жалость к нам - низким, распутным, греховным
созданиям, способным лишить их дома. Эта жалость была для меня хуже всего.
Итак, путь перед нами был свободен, и вскоре визги позади нас начали
стихать, а потом и вовсе смолкли, должно быть, мы слишком удалились от
букашек, или они просто прекратили стенать, поняв, что плач уже не имеет
смысла. Скорее всего, они с самого начала знали - жаловаться бесполезно,
но не могли сдержаться.
Рыдания стихли, но слова не выходили у меня из головы, и в душе
зарождалось и росло, росло, росло осмысление того, что простым нажатием на
курок я убил не только дерево, но и тысячи несчастных маленьких существ,
для которых дерево было пристанищем. Непонятно отчего я вспомнил, как в
детстве мне рассказывали про эльфов, живущих в старом величественном
дереве за нашим домом. Хотя, надо сказать, эти серые визгуны, Господь
свидетель, не похожи на эльфов.
Глухая злоба поднималась во мне. Надо было как-нибудь погасить
ощущение собственной вины, и я пытался оправдать выстрел в дерево. Это
оказалось простым делом и не потребовало долгих размышлений. Дерево хотело
убить меня, и оно бы добилось своего, если бы не Свистун. Дерево хотело
убить меня, а я вместо этого убил его, и это было справедливо с любой
точки зрения. Но убил бы я его, спрашивал я себя, если бы знал о сотнях
тысяч букашек, населяющих дерево? Я старался убедить себя в том, что не
поступил бы так. Но я не верил своим мыслям. Я лгал сам себе. Если бы я
знал, все бы повторилось!
Перед нами вырос остроконечный холм, и мы начали подъем. Мы шли
вверх, и из-за холма показался ствол дерева. Чем выше мы поднимались, тем
выше становился пень. Я вспомнил, что когда я выстрелил в дерево, я стоял
лицом к северу и целился в ту часть дерева, которая смотрела на запад.
Потом, вспомнилось мне, я провел ружьем влево и вниз, срезав ствол по
диагонали, и заставил дерево свалиться ветвями на восток. Если бы я был
предусмотрительней, я бы опрокинул дерево на запад. Тогда оно не
перегородило бы тропу. Хлебнешь забот, если не подумаешь хорошенько перед
тем, как что-либо предпринять!
Наконец мы поднялись на холм и смогли впервые рассмотреть пень. Перед
нами был самый обычный пень, только очень большой, а вокруг него все
поросло травой. Да, посреди красно-желтой равнины находился зеленый оазис,
круглая поляна, в милю или больше диаметром, обступающая ствол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76