Только
некоторые из дверей закрывались, большинство из них были распахнуты.
Возможно, кто-то давным-давно построил этот город, жил в нем, а потом
покинул его, даже не утруждая себя закрыть двери.
Неожиданно улица круто вильнула, и завернув за угол, мы увидели, что
улица продолжается, такая же прямая, как прежде, и что впереди нас большее
расстояние, чем мы уже прошли. А вдалеке, в конце улицы росло дерево, одно
из тех деревьев, которые возвышались над городом. Это было первое дерево,
увиденное нами с тех пор, как мы покинули посадочное поле. Из-за
высоченных городских домов удавалось разглядеть только то, что оказывалось
прямо над головой.
Я остановился, и Сара - рядом со мной. За нами, замедляя ход,
семенили лошадки. Когда бряцанье их полозьев стихло, я услышал тихую
мелодию. Она уже давно звучала, только я не обращал на нее внимания,
потому что она сливалась с лошадиным цоканьем.
Но теперь лошадки угомонились, а мелодия все не смолкала. Я огляделся
и понял, что не кто иной как Смит, слегка раскачиваясь в седле, словно
дитя, мурлыкает что-то себе под нос.
Я стоял спокойно и ничего не говорил.
Но Сара спросила:
- Вы что-то хотите сказать?
- Я еще ничего не говорил и не собираюсь, - ответил я. - Но если он
не прекратит, я заткну ему глотку.
- Он поет от счастья, - объяснил Тэкк. - Не сомневаюсь, капитан, вы
не против, если кто-нибудь счастлив. Похоже, мы приблизились к тому
существу, которое взывало к нему на протяжении многих лет, и сейчас
счастье переполняет его.
Смит никак не реагировал на происходящее. Он по-прежнему сидел
верхом, напевая песенку, подобно неразумному ребенку.
- Едем дальше! - скомандовал я. Конечно, надо было бы остановиться -
отдохнуть и перекусить, но мне казалось, что это место не подходит для
привала. Хотя, может быть, оно и было вполне подходящим - но мне хотелось
двигаться вперед, чтобы звяканье лошадиных полозьев заглушило песню Смита.
Я предполагал, что Сара не согласится и заявит, что я держу их всех в
черном теле, но она безмолвно пристроилась за мной, и мы продолжили путь.
Дерево в конце улицы становилось все выше и выше. Возможно, так
только казалось, потому что, по мере приближения мы могли лучше его
рассмотреть. В конце концов мы увидели, что оно растет чуть в стороне от
того места, где кончается улица. Оно было минимум в два раза выше зданий,
стоящих по обеим сторонам улицы. И это означало, что оно было в два раза
выше любого здания в городе, потому что дома, расположенные вокруг нас,
были выше зданий, находящихся в городском центре.
Солнце клонилось к западу, когда мы дошли до конца улицы. Улица
действительно обрывалась в этом месте. Город тоже закончился, и перед нами
простирались его окрестности, красно-желтая земля - не пустыня, но похожая
на нее, - край одиноких холмов, голубых горных цепей, деревьев, растущих
поодаль друг от друга. Виднелась и другая растительность - невысокие кусты
то тут то там, - но в глаза бросались только эти огромные деревья. Лишь
одно из них росло близко - около трех миль - от нас, но, признаться,
определить расстояние было не просто.
Улица завершалась и переходила в тропинку - не в дорогу, а именно в
тропинку, вытоптанную за много лет. Кружась, изгибаясь и поворачивая, она
пролегала через красно-желтую землю. В миле от города я заметил отдельно
стоящее здание, не такое массивное, как в городе, но все равно очень
высокое. В отличие от городских домов, оно не напоминало огромную
прямоугольную глыбу. Оно казалось и легким - но никак не легкомысленным, -
и прочным. Его построили из какого-то красного материала, и уже это
отличало его от белых городских зданий. Его украшали шпили, башни, высокие
окна, а к трем распахнутым дверям в центре дома вел высокий пандус.
- Капитан Росс, - сказала Сара, - не устроить ли нам привал? У нас
был долгий тяжелый день.
Она, наверно, ожидала, что я начну спорить, но я не стал. У нас
действительно был долгий тяжелый день, и пора было устраивать привал.
Следовало сделать это раньше, подумал я, но мне до смерти хотелось выйти
из города. Мы были на ногах в течение восьми часов, а солнце только-только
начало склоняться к западной части неба. Стемнеет еще не скоро, но с нас
достаточно. Световой день длится здесь целую вечность.
- К дому! - предложил я. - Мы разобьем лагерь и осмотрим здание.
Сара кивнула, и мы снова тронулись. Смит все еще напевал свою
песенку, но ее было чуть слышно сквозь лязганье полозьев. Если он будет
продолжать и в лагере, подумал я, мне будет трудно удержаться, чтобы не
вынудить его замолчать. Позволить ему и дальше издавать эти идиотские
звуки - выше моих сил.
Находясь в черте города, мы были спрятаны от солнца, теперь же мы
вышли из тени. Солнце не слишком припекало, от него исходило приятное
ласкающее тепло, напоминающее о весне. Мы с удовольствием купались в
солнечном свете. Воздух был чист и пах зеленью, его пряный смолистый
аромат щекотал ноздри. Красное здание стояло перед нами, выделяясь на фоне
безоблачного неба. Казалось, его шпили и башни стремятся пронзить небо.
Было здорово, что мы наконец выбрались из города, видим небо над собой; и
у меня возникло чувство, что куда бы мы ни направлялись - мы на верном
пути.
До какого же безумия можно дойти, подумал я. Если мы пойдем по этой
змеящейся тропинке, мы сможем выйти к племени кентавров, купивших мозг
Роско, и если он все еще там, а они, допустим, продадут его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76