.. Ему 70 лет, но своей вечно живой и вечно поющей лирикой он всегда пробуждает во мне поэтические и несвоевременно молодые, сомнительные мысли и чувства" {С. А. Толстая. Дневники в двух томах, т. 1, 1862-1900. М., 1978, с. 186.}. Позже, используя эту запись для своих мемуаров, С. Толстая так описала эту майскую встречу с Фетом в Ясной Поляне: "В саду яблони цвели необыкновенно. Помню, как приехавший к нам с женой Фет восхищался этими яблонями, восхищался и весной, и нашей жизнью, и мной с сестрой Таней. Он декламировал нам стихи, и все любовь и любовь. И это в 70 лет. Но он своей вечно поющей лирикой всегда пробуждал во мне поэтическое настроение и несвоевременные молодые мысли и чувства, не к нему, конечно, а ко всему, что составляет мечту..." {Цит. по указ. соч. И. А. Покровской, с. 90.} Приехав в Воробьевку, Фет 22 мая написал С. Толстой письмо, где были слова: "...Вы обе с Татьяной Андреевной femmes du foyer {Женщины очага (фр.).}, но я всегда счастлив, когда услышу серебристый звон ваших поэтических сердец. При вас обеих и я возрождаюсь, и мне кажется, что моя старость только сон, а наступает действительность, т. е. вечная юность". Приведенных цитат, кажется, вполне достаточно, чтобы почувствовать, какой подлинной духовной потребностью и настоящей сердечной связью жила переписка Фета и С. Толстой. "Многоуважаемый Афанасий Афанасьевич, - обращалась она к нему, - видно, сердце сердцу весть подает. Я сама так соскучилась, что долго не имела известий о вас, что сегодня же хотела писать к вам. И вдруг получаю письмо ваше, которое перечла с таким интересом два раза: так оно полно содержания, так в нем много несомненно молодого духа - всеобъемлющего и всепонимающего, да еще в конце сюрприз - опять стихи, и все та же, вечно молодая поэзия, для которой нет ни возраста и никаких оков" (письмо от 11 апреля 1886 года) {ГБЛ.}.
Основная часть переписки Фета и С. Толстой приходится на 80-е годы; сближению корреспондентов в эти годы способствовало то обстоятельство, что в 1881 году Фет купил себе дом на Плющихе и из редкого летнего гостя Ясной Поляны превратился в частого зимнего гостя дома Толстых в Хамовниках. "Когда мы переехали в Москву, - писала С. Толстая в упоминавшейся выше "Автобиографии", - Фет купил недалеко от нас дом и часто посещал нас, говоря, что в Москве ему ничего не нужно, только - самовар. Мы засмеялись этому неожиданному желанью Фета, а он объяснил его так: "Я должен знать, что в таком-то доме, вечером, кипит самовар и сидит милая хозяйка, с которой я могу провести приятный вечер". Портрет Фета в кругу толстовской семьи можно представить по замечательно живому и юмористическому описанию, принадлежащему дочери писателя - Татьяне Львовне: "...Фет имел привычку, разговаривая, очень тянуть слова и между словами мычать. Иногда он начинал рассказывать что-нибудь, что должно было быть смешным, и так долго тянул, так часто прерывал свою речь мычанием, что терпения недоставало дослушать его, и в конце концов рассказ выходил совсем не смешным. <...> Как-то вечером мы, дети, сидели в зале за отдельным столиком и что-то клеили, а "большие" пили чай и разговаривали. До нас доносились слова Фета, рассказывающего своим тягучим голосом о том, какие у него скромные вкусы и как легко он может довольствоваться очень малым.
- Дайте мне хороших щей и горшок гречневой каши... ммммммм... и больше ничего... Дайте мне хороший кусок мяса... ммммм... и больше ничего... Дайте мне... ммммм... хорошую постель... и больше ничего.
И долго, мыча в промежутках между своей речью, Фет перечислял все необходимые для его благополучия предметы, а мы с Ильей... сдерживая душивший нас смех, шепотом добавляли от себя еще разные необходимые потребности.
- И дайте мне по коробке конфет в день - и больше ничего, - шептал Илья, захлебываясь от смеха.
- И дайте мне хорошей зернистой икры и бутылку шампанского - и больше ничего, - подхватывала я тоже шепотом" {Т. Л. Сухотина-Толстая. Воспоминания. М., 1976, с. 54-55.}. Однако "... выросши, - вспоминает Татьяна Львовна, - я полюбила истинное поэтическое дарование Афанасия Афанасьевича и научилась ценить его широкий ум" {Там же.}.
Старшей дочери Софьи Андреевны Толстой Фет однажды "открыл свою душу" - как делал он это в письмах к ее матери. Правда, это было не письмо и не разговор - это была запись в "Альбом признаний", принадлежавший Тане Толстой. В этом альбоме был эпиграф: "Младенец может спросить то, на что и мудрец не ответит", но Фет ответил на 46 (из 47) вопросов. Биографическая ценность этого документа исключительно велика; и поскольку он был опубликован лишь однажды, шестьдесят лет назад (в виде приложения к статье Г. Блока "Фет и Бржеская"),то целесообразно воспроизвести его снова, тем более что многие "признания Фета" представляют собой важный комментарий к печатаемым здесь письмам. "Альбом признаний" Татьяны Толстой хранится в Отделе рукописей ГМТ; дата записи Фета в нем - неизвестна; ее порядковый номер - 12; записал себя поэт так: "А. Шеншин".
1. Главная черта вашего характера? - Заботливость.
2. Какую цель преследуете вы в жизни? - Полезность.
3. В чем счастье? - Видеть плоды усилий.
4. В чем несчастье? - В безучастии.
5. Самая счастливая минута в вашей жизни? - Когда надел студенческий мундир.
6. Самая тяжелая минута в вашей жизни? - Когда узнал, что все мое достояние расхищено.
7. Чем или кем желали бы вы быть? - Вполне достойным уважения.
8. Где бы желали жить? - В сочувственном кругу.
9. К какому народу желали бы вы принадлежать? - Ни к какому.
10. Ваше любимое занятие? - Знакомство с поэтами.
11. Ваше любимое удовольствие? - Охота.
12. Ваша главная привычка? - Бранить тупость и пить кофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94