Если я дорожу Вами и Вашим домом, то у меня есть стихотворенье, в котором

"Мне близ тебя хорошо и поется:
Свеж и душист твой роскошный венок".

К этому трудно что-либо прибавить. Это само собой понятно. Но когда человек чувствует свое одиночество и чувствует, что где-то там он не одинок, то вопрос "почему" не менее естествен и прост. Ваши вещи читают, Ваши слова слушают, но многие ли их понимают во всей их синтетической глубине? Неужели Вы думаете, что, беседуя с Вами, я хочу Вас во что-то обращать? Мне нужно сказать, и я во зло употребляю Ваше терпение. Вот и все. В наши лета, с нашим многообразным опытом меняться немыслимо; но в высшей степени интересно хоть одним глазком взглянуть, как ходят моральные колеса такой замечательной машины, как Лев Толстой. Надо быть идиотом, чтобы затевать, заводить такие колеса у себя. Наблюдать луну не значит заводить у своего тела фазы, хотя каждая лишняя строка Ваших писем прибавляет мне наслаждения, но я горжусь их краткостью, показывающей доверие: дескать, и так поймет.
Вы знаете, что по вопросам Ваших интимных интуитивных убеждений я всегда был нем, как бы глухонемой. Теперь Вы сами вызываете мое суждение по этому предмету. Очевидно, не для поучения, а из любопытства, постараюсь добросовестно ответить. В индейских легендах говорится о царе, оказывавшем непочтение к Вишну - и, когда царь, смеясь над вездесущностью, стал колотить в каменную колонну, говоря: "После этого я должен верить, что он и здесь в мертвом камне", - Вишну вышел из колонны, и это было его третьим или четвертым воплощением. Что может быть _круче_ (как Вы говорите), могущественней этого мифа. Надо признать, что неглубоких мифов нет. Дураки их не создают. Но как же я могу видеть в них другое, чем Шопенгауэр. Vehiculum veritatis? {Повозка истины (лат.).} Итак, я осужден по этому вопросу на субъективное одиночество. Что же оно мне отвечает? Оно, несомненно, мне говорит, что все вне меня _объект_, то есть мое же собственное _представление_ + по Шопенгауэру, die Welt ist mein Wille {Мир есть моя воля (нем.).}. Из этого я выскочить не могу. Целесообразность мира и мой человеческий инстинкт не позволяют мне остановиться на пустой форме мира как слепой беспричинной воле, мертвенном perpetuum mobile, стоящем в прямом противоречии с изменяемым миром явлений, к которому я прикован. Такой слепой Wille не лучше паука, который пойдет, пойдет и придет. Высшая, разумная, по-своему, - для меня непостижимая воля, с непостижимым началом и самодержанием - ближе моему человеческому уму, противящемуся пантеистическим фразам без всякого содержания. На этом пути эта первобытная воля - причина, а я только микроскопическое последствие. Этим все сказано. Я от зачатия до смерти летящая коническая пуля, которая хочет лететь вперед, то есть ощущает хотение, стремление всех частиц и может судить и, пожалуй, догадываться, что ее толкнули, но из какого орудия. Плоского? Стволообразного? По любви, по неравнению? Этого она знать _не может_, не имея никаких данных. Она только может судить по опыту, что летит по воздуху по закону квадр<ата> расстояний, а в безвоздушном пространстве вечно с одинаковой скоростью. А как она летит в первом условии, то ей суждено потерять через трение силу - и пасть. Мое сравнение бессильно, ибо указывает на _вещь_ как на причину другой вещи. Но что можно сказать о причине всякой причинности. Я таков потому, что мне указано быть таким, а не иным. Что я могу на это возражать. Но чтобы я, будучи подобно всему причинен, был в то же время и непричинен - этого я не только не понимаю, но в силу данных мне качеств не могу понимать. Какое же у меня представление личного (очевидно) божества? Никакого. Все мною присочиняемые атрибуты благости, правосудия и т. д. разрушаются при малейшем приложении к явлениям мира, по отношению к моим intuitiv'ным идеалам таких качеств. В детстве я представлял себе Африку в виде столба с кольцом, к которому привязывают лошадей. Без карт и путешественников, Африка могла бы и теперь для меня оставаться тем же столбом. Но на нашей почве ни карт, ни путешественников нет, да и красок и бумаги нет для такого рисунка. Что человек слаб и молится среди океана - это его субъективное чувство и дело. Туда другому вход запрещен. Но по логике молиться об чем-либо значит просить бога перестать существовать, изменив свои же неизмененные, вечные законы ради Иисуса Навина. Какие же у меня из временного и пространственного могут быть отношения, вневременные и внепространственные? Для этого одно средство: сесть на одно из Vehiculum {повозка (лат.).} и принять миф за реальность, тогда все сделается просто и отношения становятся не только возможными, но даже интимными. В будничной жизни меня более всего смущают слова вроде: _но все-таки_, но нельзя же. В кассе 5 копеек на калач. Ждут гостей, и одного калача мало. Это совершенно правда. Но это не изменяет дела покупки, так как на 5 копеек _нельзя_ купить двух. На это говорят, _но все-таки_, нельзя же. Надо бы прибавить: говорить противуречивые слова. Я понимаю, дорогой граф, что Вам подобный человек не разом отыскал в себе то религиозное чувство, которое Вы питаете. Это новое подтверждение слов великого старца Шопенгауэра. Всякое открытие интуитивно. Это могло быть - и я понимаю, насколько Вам отрадно такое открытие. Я еще про Левина сказал, что он нашел его интуитивно, - для себя. Но я сильно убежден, что далее этого Вы пойти по природе не можете, то есть объяснить, разложить, анализировать это для других. К богословским несостоятельным доказательствам Вы прибегать не станете и утверждать, что немцы из ненависти к христианству выдумали санскрит;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94