Вм
есте с тем, если отвлечься от такого рода технических неточностей или от
вполне допустимых умалчиваний с его стороны, то я не думаю, чтобы Эбер вра
л. Что нам с вами теперь остается, так это наивно спросить: зачем он, Эбер, ви
дел все это? Заметьте, именно «зачем», а не «почему» Ц ибо в то время всяко
е могло случиться. Итак, зачем пфальцскому аристократу, освобожденному и
з-за хромоты от военной службы, понадобилось оказаться в Каминье именно
в тот день, час и в ту минуту, когда должна была прийти смерть к московском
у бонвивану и спиритуалисту? Могли Эбер не знать, чью голову держал в свои
х полных крови ладонях? Да и тот, умиравший, мог ли он не знать, кому говорил
последние слова? Значит Ц это была заранее договоренная встреча, не так
ли? При этом вовсе не обязательно, чтобы оба или хотя бы один из них заране
е знал о ее неприглядном антураже, так сказать, не говоря уже о весьма печа
льном исходе. Обо всем этом, мой дорогой друг, вы и спросите Эбера. Спрашив
айте просто, напрямик. Он никого не принимает, так что вам придется «искат
ь вход» к нему через его бывших британских друзей. Уверен, что это вам легк
о и скоро удастся.
Ваш всегда Джон Келлер-Брадшоу
Р. S. В этом письме я решил не останавливаться на одном «маленьком», но не ли
шенном любопытности совпадении. А именно Ц что точно в то же время, когда
погиб московский Михаил Иванович, его более удачливый тезка пребывал пр
имерно в том же месте близ Каминьи и... весьма возможно занимался тем же де
лом, а? Но не будем умножать совпадений, рискуя опять же свести две безусло
вно разные личности к одной. На вашем месте я бы не стал заострять внимани
е Эбера на этом факте, дабы этим не предубедить чрезмерно его ответ на наш
главный вопрос.
Дж. К.-Б.

Квинт позвонил в три ночи и сообщил, что Эбер единственный и еще не такой у
ж старый человек, связанный с Михаилом Ивановичем в тридцатые и начале с
ороковых по той линии, Ц нашелся. Хотя... «Хотя что?» Ц простонал я в холод
ном поту, полубезумный от страха и с обрывками последнего сна в мутной го
лове. Квинт объяснил, что, по сведениям, полученным им от его троюродного д
яди Оскара по прозвищу «Бош», Эбер Ц ипохондрик и мизантроп, живет килом
етрах в ста от Мюнхена, никого не принимает и держит страшных овчарок, бук
вально рвущих в клочья непрошеных посетителей. Недавно одна чуть не насм
ерть искусала его собственного адвоката, и Эберу пришлось заплатить том
у 80 000 марок отступного, чтобы не доводить дело до суда. «Значит, у Эбера есть
деньги?» Ц «Это тоже неизвестно. Дядя Оскар подозревает, что в общем их у
него нет, но они появляются, когда случается что-нибудь экстренное». Ц «
А оно с ним часто случается, это экстренное?» Ц «Этого я не знаю, но думаю, ч
то твой приезд к нему окажется именно таким случаем». «Хорошо, пусть меня
тоже искусает его собака за 80 000 марок. Мне очень нужны деньги». Ц «На это лу
чше не рассчитывай и смотри, как бы тебе самому не пришлось платить деньг
и, чтобы выпутаться из какой-нибудь неприятной истории, связанной с твои
м посещением Эбера. Но имей в виду, что он уже сказал дяде Оскару, что будет
весьма рад тебя видеть в Эльсхейме Ц так называется его имение Ц после
завтра к ужину. Не позже семи тридцати. Фрак или смокинг Ц необязательны.
От станции надо идти шесть километров пешком, так что добавь час с четвер
тью. Машину за тобой он прислать не может, так как в этот вечер его дворецк
ий и шофер (если это не одно и то же лицо) оба выходные, а сам он будет занят п
риготовлениями к ужину.
«У тебя гениальная память, Ц поздравил я Квинта, ежась под лавиной обруш
ившейся на меня информации. Поблагодари от меня дядю Оскара и продолжай
спать». «Я еще и не начинал спать. Дядя позвонил мне из Бонна полчаса назад
, и я решил сразу же позвонить тебе, пока все это помню».
Отчего это дядя Оскар вздумал звонить в третьем часу ночи, напоминая о ве
щах, полузабытых и ждавших полного забвения лет эдак тридцать пять? Не бы
ло ли в этом запоздалого предъявления счетов безымянным должникам? Если
и так, то пока я откупился тремя часами блаженного утреннего сна. Посмотр
им, чем будут кормить в Эльсхейме?
Не знаю, был ли последний вопрос написан на моем лице, когда день спустя я
проходил через паспортный контроль мюнхенского аэропорта. А если и был н
аписан, то вряд ли правильно прочитан двумя сотрудниками службы безопас
ности, предложившими мне поднять руки и не двигаться. С восторгом! Но один
из них, словно не понимая моей полной готовности подчиниться высшей необ
ходимости закона и порядка, тут же заломил мне руки за спину и защелкнул н
а них наручники. Другой же на вполне понятном английском уведомил меня, ч
то если я хоть пальцем пошевельну, то горько пожалею о том, что родился, и п
отом еще не раз буду жалеть об этом. На это я отвечал, что он мне живо напоми
нает тролля, родившегося в результате пяти поколений гомосексуального
инцеста, и что имеется известный лейпцигский комментарий на Младшую Эдд
у, содержащий описание этого феномена. К этому я добавил, что, хотя и комме
нтарий, и Эдда были написаны задолго до разделения Германии на восточную
и западную, следы этой прискорбной дегенерации троллей наблюдаются в их
потомках по обе стороны границы по ею пору.
Трудно сказать, чем могла бы окончиться эта этно-генетическая дискуссия
(вокруг собиралась толпа любопытных), если бы не неожиданно появившийся
коренастый пожилой джентльмен в блейзере и с атташе-кейсом подмышкой. Е
два взглянув на двух моих бульдогов, он бросил мне, что вынужден меня заде
ржать для более тщательной проверки моих документов и.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63