Там я его и нашел. За предъявлением креденций и последующей аккредитацие
й в огромном баре его клуба последовало мое «ну теперь хоть немного о Мих
аиле Ивановиче».
«Я ни с кем о нем не говорил лет шестьдесят, Ц произнес Игорь Феоктистови
ч. Ц Мог бы, пожалуй, так и умереть, не поговорив Ц тоже беды бы не было. Но у
ж раз вы здесь, то почему бы и не ответить на вопросы незаинтересованного
человека?»
Я зажег ему сигарету и попытался его уверить, что, напротив, я очень даже з
аинтересован.
«Да нет, я не о том, Ц продолжал он, Ц вы же не хотите туда, назад, в Петрогр
ад и Москву конца 1917-го?» Ц «Нет, не могу, не хочу». «Звал ли его кто-нибудь Ми
шей, Ц спросил я, Ц ведь он был еще молод тогда, да и его друзья тоже?» Ц «Д
умаю, что никто. Во всяком случае, из людей мне известных. Да, вспомнил, Вади
м Ховят называл его на ты и Мишель, как и я. Но это не в счет. Я слышал, что они
были братья по Розенкрейцерской, а не Масонской ложе. Знакомые мне масон
ы, даже из одной с ним ложи, обращались к нему на Вы и Михаил Иванович». Ц «
Неужели уже в те ранние годы он хотел отделить себя от всех остальных?» «П
ожалуй. Но главное, я думаю... Ц Он посмотрел на часы. Ц Извините меня, я нем
ного устал и перейду на английский, Ц главным в нем было желание отделит
ься от самого себя позавчерашнего, вчерашнего, даже сегодняшнего час наз
ад. А быть на ты, это Ц закрепленная связь с человеком из твоего прошлого
и с тобой самим прошлым». «Но был ли он таким всегда? До тех восьми месяцев,
с марта по октябрь 1917-го?»
С Игорем Феоктистовичем не поспоришь Ц это я понял сразу. Как спорить о т
ом, чем он сам и был, о том времени? Отсюда абсолютность его ответов: его «по
жалуй» и «возможно» были намного безусловнее моих «конечно» и «разумее
тся». Теперь он растянулся на низкой кушетке со стаканом мартини.
«Да о чем вы, право же? Какие-то восемь месяцев, ну прибавьте еще год скитан
ий... А потом Ц в Лондон. Словно провалился назад из будущего... прямо оттуда
, где озверевшие толпы люмпенов, обезумевшие от страха обыватели, где цар
ят голод, стужа, сыпняк и ЧК Ц в отель на Гровенор Сквер. Место, крайне непо
хожее на его прежнее, да? Да только что считать прежним, а? Он ведь и раньше т
ам бывал, в Гровеноре, в том же отеле. Сперва ребенком, с матерью, потом в 1913-м.
Так почему бы, оказавшись там опять, в 1919-м, не считать это ну... очередным при
ездом в свое прошлое? Не исключаю, что и до войны он мог считать своим прош
лым Монако, Лондон, Лейпциг, а не только Петербург, Киев и Глухов. Не исключ
аю также, что он подозревал, что оно же может весьма скоро оказаться его бу
дущим. И когда оно стало, когда я разыскал его в отеле на Гровенор Сквер, в т
ом самом, где мы уже раз обедали в 1913-м, он бросился ко мне с протянутыми рука
ми, но отступил и, как бы загородившись от меня, едва слышно произнес по фр
анцузски: „Игорь, умоляю, ни слова, никогда. Я не могу вернуться в мир моей п
амяти”. Ни до, ни после он ничего подобного не говорил. Мы в тот вечер очень
долго сидели за обедом Ц наш негласный договор уже вступил в силу. Он гов
орил о необходимости полностью сосредоточиться на настоящем („Помни на
стоящее! Помни страдание этого мгновения. Его более чем довольно для нап
олнения твоей жизни сейчас, чтобы помнить еще и о прежнем!”).»
«Он вас учил?» Ц «Пожалуй, изредка. Наверное, он это делал, когда чувствов
ал опасность, что я нарушу наш уговор молчать о том. Сейчас мне кажется, чт
о опасность была с его стороны, а не с моей. Он, а не я, боялся прежнего страд
ания Ц его, как и денег, у него было намного больше, чем у меня. После обеда
мы просидели за коньяком до 4-х утра (ну, как Иван с Алешей, только беседа бы
ла много длинней). Тогда-то, совсем пьяный, я и придумал свою маленькую сис
тему. Берется твердый белый картон, из которого нарезаются маленькие, ра
змером с визитные, карточки. Их потребуется очень много, тысячи. Каждое ут
ро, отправляясь в библиотеку в Сити, ты набиваешь ими карманы. Потом, просм
атривая главные финансовые газеты и журналы мира, ты заносишь все данные
о каждом сырье и продукте (commodity) на отдельную карточку. Для этого я разработ
ал систему шифров с цифрами и буквами вверху каждой карточки, обозначающ
их вещь, показатель ее производства, количество готового продукта на сег
одняшний день, цену в данном месте, цену на мировом рынке, и так далее. Чере
з неделю ты раскладываешь все карточки на данный предмет на столе Ц и вс
я динамика у тебя перед глазами. То же самое за месяц, квартал и год. Очень п
росто. Денег у меня совсем не было. Мишель где-то достал великолепные карт
очки. Я работал по шестнадцать часов в сутки и через месяц мог предостави
ть любому торговому банку или маклерской конторе полный отчет о любом ин
тересующем их сырье или продукте за 2 Ц 3 часа, в то время как другие консул
ьтанты тратили на это недели, за которые ситуация с данным товаром могла
значительно измениться. Через четыре месяца я уже не мог справляться с с
ыпавшимися на меня заказами и нанял двух помощников и машинистку. А чере
з год у меня была своя консультативная фирма, просуществовавшая двадцат
ь девять лет. Потом я ее хорошо продал. За этот первый год Мишель, я думаю, до
стиг гораздо большего в своей сфере Ц он выполнял заказы разных банков
на изучение конъюнктуры источников дешевого сырья, главным образом, в Аф
рике и Южной Америке. Тут сказалась разница в образовании. Он все-таки око
нчил по экономической науке в Лейпциге, а я Николаевское Кавалерийское.
Кроме того, уже тогда он знал языков шесть-семь, а я едва три.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63