Его ровесники и современники
Ц будущие трупы Ц ходили в государственные или частные школы, хедеры, г
имназии или военные училища. Михаил Иванович не знал, что в своей заключи
тельной фразе Маркусу провозгласил другую тему века (и вторую Ц этого р
омана). Все еще улыбаясь собственной риторике, он спускался по парадной л
естнице валленберговского дома, когда увидел ярко освещенную миниатюр
ную фигуру молодого еще человека в армейском кителе без погон и с легкой
черной тростью. «Если вы в свой отель, господин министр, то позвольте мне в
ас сопровождать в качестве почетного эскорта». Ц «О, с удовольствием, мо
й капитан, и давайте не будем спешить. Этой ночью южный ветер мягок и ласка
ющ».
Капитан Гамильтон, переведшийся из гвардии в армию и уволенный в запас и
з-за шрапнельного ранения в ногу (где и кем он был ранен, оставалось делик
атной подробностью шведского нейтралитета в действии), был необычайно п
опулярен среди молодых Валленбергов, но избегал обедов и ужинов с участи
ем старых. Они прошли Синагогу. «Я отвык от маленьких расстояний этого го
рода, Ц сказал Гамильтон, Ц но боюсь, что этот проклятый щелчок по ноге п
риговорил меня к смерти здесь, среди этих стен и набережных. Я принимаю пр
иговор» Ц «Сегодня я тоже приговорил себя к смерти в собственной постел
и, Ц сказал Михаил Иванович, Ц хотя неизвестно, где и с кем. Не странное л
и совпадение, капитан? Поверьте, как и вы, я вышел в отставку, чтобы быть одн
им Ц коммерсантом, мужем, отцом, может быть...» Ц «И беседа со стариком Мар
кусом запечатала решение?» Ц «Да, если хотите». Ц «Но только ли? В ваших г
лазах, когда вы спускались по парадной лестнице, я прочел и другой пригов
ор. Он что, тоже был запечатан этой беседой?» Ц «Я не хочу отвечать, иначе я
не засну сегодня ночью». Ц «Хотите. И вы все равно не заснете сегодня ноч
ью». Ц «Я люблю Маркуса. Он то, чем я хотел бы стать, ну, не в таких масштабах
, конечно». Ц «Ну да. Поэтому этой ночью вы выпьете бутылку, ну две, коньяка
, с одной очаровательной девушкой, наверное, чтобы подготовить себя к утр
еннему свиданию с другой, тоже очаровательной девушкой, за которым после
дуют уже совсем другого рода свидания с двумя или тремя старыми знакомым
и. Этим будет положено прекрасное начало вашего превращения в Маркуса Ва
лленберга. Знаете, дорогой министр, я начинаю серьезно опасаться, что мой
совсем еще юный друг Рауль слишком рано последует вашему примеру ».
Они остановились перед отелем. «Я не учить сюда приехал, а по делам, Ц ска
зал Михаил Иванович, Ц что же до вашего весьма, я бы сказал, соблазнитель
ного описания моего стиля жизни, то что еще можно ожидать от закоренелог
о, но еще не совсем постаревшего бонвивана пусть даже и с мечтой об искупл
ении». Ц «Это вы старика собираетесь искупать, господин министр?» Ц «Не
т, капитан. Старик Ц не предатель. Предатель знает, что предает Ц старик
просто Ц ошибается». Ц «Но вы же ему сказали Ц он знает теперь?» Ц «Пов
торяю, я здесь Ц не учитель. И сказал от себя и, позволю себе добавить, Ц о
себе».
Капитан сделал шаг назад, выпрямился и отсалютовал тростью: «Все понял, г
осподин министр. Разрешите повторить, вы искупаете себя, так как знали, чт
о делали (он опустил «предавая»); господину президенту банка себя не иску
пить по причине полного невежества Ц будем называть вещи своими именам
и, Ц так что делать это придется, согласно вашей же идее перехода долгов
в следующее поколение, кому-нибудь из младших членов семейства, Раулю, на
пример; а я займусь искуплением кого придется, следуя собственным прихот
ям и склонностям. Теперь разрешите отбыть по месту назначения Ц в распо
ряжение штаба моей собственной армии».
1988 г. Март. Я. Что делать, об одном месте можно писать только из другого. О вре
мени Ц тоже. Теперь Ц мой Стокгольм. Шестиэтажный дом постройки двадца
тых годов на Риддарсгатан Ц почти копия моего на Соймоновском, в Москве.
Две очаровательные дамы, сестра и кузина Рауля, Ц из моих же тридцатых. О
пять мания! Время моего детства, всех воспоминаний о котором едва ли хват
ило бы на двадцать страниц плохой автобиографии, из которых половина выд
умана мной же самим. Все слишком просто: Михаил Иванович двадцатых Ц три
дцатых мне необходим для восстановления времени, которое моя память не м
огла удержать, но удержало чувство. То беспредметное чувство, которое се
йчас, через пятьдесят лет, требует восполнения себя чужой волей и память
ю.
Нет, моих дам нисколько не интересовали ни Михаил Иванович, ни начало век
а, ни какая бы то ни было история, включая их собственную Что поделаешь? По
томки основателей банковских династий занимаются благотворительност
ью, зоологией перепончатокрылых, теологией или восстановлением справе
дливости. Их ли дело восстанавливать память? Таковы Гетти и Мораны, Ротши
льды и Монтефьоре Таковы же и «поздние» Валленберги. От них я отправился
в архив банка, где хранитель Герт Ниландер вручил мне пачку копий восемн
адцатилетняя переписка Михаила Ивановича с Маркусом.
О чем она? О копре в Мозамбике, о спичках в Румынии, о долгах и обязательств
ах разных компаний и фирм. Иногда такой фирмой оказывалась страна. В пись
мах Михаил Иванович не жаловался и не шутил. Так, когда шведские банки, одо
лжившие «Азов-Дону» тридцать миллионов крон в 1917 г. (выбрали шведы время!), п
отребовали возвращения долга в 1927-м (опять хорошо время рассчитали!), он во
все не считал это чушью. Ничего подобного! Акционеры и кредиторы обанкро
тившихся компаний должны быть Ц по возможности, конечно удовлетворены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63