— Ты хоть догадался подобрать пустую гильзу? — внезапно спросил Вольцов. Ага! Вот когда он задумался о последствиях!
— Я же не новичок, — оскорбился Гомулка.
— Во всяком случае, жратвой мы запаслись, — продолжал Вольцов, затягиваясь сигарой. — Теперь можно и отдохнуть.
— Только бы эту… историю со свиньей не связали с нашей пятеркой, — сказал Хедът. И нерешительно добавил: — Вот что о нас пишут в местной газете. — Он вытащил листок из кармана и прочел заметку вслух. — Они, конечно, догадываются, что мы прячемся где-то в лесу.
— Лес велик, — возразил Вольцов. — Но черт побери! Откуда у тебя газета? — хватился он.
— Мне дал ее Визе.
— Как так Визе? — Вольцов удивленно уставился на Хольта. Гомулка, чистивший свой штуцер, отложил его в сторону.
— Я иногда встречаюсь с ним на реке, — сказал Хольт. Вольцов долго думал.
— Собственно, это не так уж глупо, — буркнул он. Хольта удивило, что Вольцов так легко отнесся к его тайным свиданиям.
— А завтра… я встречусь с Утой Варним, — скороговоркой добавил он, словно не придавая своим словам значения.
Вольцов склонил голову набок и oпять задумался.
— Выкладывай все как есть! Что-то ты, видно, затеял.
— Я хочу просить ее проехаться к твоему дяде. Она лучше всех сумеет ему объяснить…
Вольцов пожевал нижнюю губу. На этот раз он размышлял особенно долго.
— Дядя Ганс разозлится, но, пожалуй, это идея. Может, написать ему?
— Этого еще не хватало! Уж не хочешь ли ты дать против себе письменные показание? — возразил Гомулка.
Вольцов поднялся.
— Утро вечера мудренее, — сказал он.
Укладываясь спать рядом с Хольтом, Гомулка сказал:
— Ты заметил? У Гильберта будто гора свалилась с плеч.
В воскресенье утром Вольцов съел на завтрак кусище мяса с голову величиной. Он рвал его своими сильными зубами и с хрустом разгрызал кости.
— Ступай, — сказал он. — Надеюсь, Ута нас не выдаст.
Хольт взглянул на небо. Ветер разорвал наконец облачную пелену. Хольт быстро собрался в дорогу.
На этот раз он тщательнее обычного обследовал болото вокруг места предстоящего свидания, тростниковые заросли и чащу лозняка. Набрав в ближайшем лесу полную плащ-палатку хворосту, он потащил его в свое убежище. Здесь, у костра, он пообедал куском свинины, который дал ему с собой Феттер. Медленно надвигался вечер.
Костер прогорел, Хольт положил на уголья крепкое корневище. Потом стал ждать у лесной опушки. Вскоре на узкой тропинке, отделяющей лес от низины, показалась Ута; только увидев ее, Хольт понял, как велико его волиение.
Он выступил из кустов, и она рассмеялась.
— Так вы и в самом деле все еще играете в индейцев? Хольт рассердился.
— Оставь нас ненадолго, Петер, — сказал он товарищу. — Подожди у дубняка, идет? — Визе послушно воротился назад. — А нам не мешает спрятаться, — Хольт раздвинул сучья лозняка и придержал их рукой, открывая Уте проход. В кустарнике сгустились сумерки. Раскаленные угли сверкали. Он постлал па землю брезент. Она подсела к огню и с улыбкой наблюдала, как он, нашарив в кармане сигару, закурил и стал усиление дымить. Ута снова расхохоталась.
— Итак, вы забрались в лес и играете в индейцев?
Он густо покраснел и пустился в объяснения:
— Нам осточертела серая жизнь тупых обывателей. Неужели вы не понимаете?
— Я, по правде сказать, считала вас умнее, — возразила она.
— Мы застрелили в лесу оленя, — похвалился он и добавил, понизив голос: — А потом сотворили нечто ужасное. Стащили на хуторе свинью.
Она испугалась.
— Что вы такое говорите!
Он стал оправдываться с плохо разыгранным задором, не убеждавшим и его самого.
— Так это же и есть «с компасом в лесу»! Зачем же нам все это внушали? И учили стрелять и брать барьеры, меня еще и юнгфольке на это натаскивали… Надо же было науку применить на практике! — Он с недоверием покосился на Уту.
Она задумчиво на него смотрела.
— Пожалуйста, — сказал он тихо, почти жалобно, — поезжайте в Берлин к генерал-майору Вольцову. Расскажите ему все, и пусть он за нас заступится, а не то нас всех упекут в тюрьму.
— Вам бы, собственно, не мешало искупить свои прегрешения. — Слово «прегрешения» опять выдавало насмешку.
— Какой им смысл закатать нас в тюрьму? — доказывал Хольт. — Пусть лучше отправят на фронт. Ведь там все это в порядке вещей!
Она покачала головой.
— Расскажите мне все как было. С начала до конца. — И когда Хольт рассказал ей: — Извольте, я поеду в Берлин. Но только…
— Что только?
— Ничего, — Она поднялась. Он пошел рядом с ней по узкой тропинке, отделявшей лес от низины, и даже отважился взять ее под руку. Она приняла это как должное.
— Я вам бесконечно благодарен, — сказал он, запинаясь.
— Такие сентименты не подобают члену разбойничьей шайки, — пошутила она.
— Я не перестаю о вас думать, — продолжал он с вызовом. — Я думаю о вас, день и ночь думаю.
— Своими разбойничьими похождениями в горах вы добились того, что и я часто о вас думаю.
Он крепче прижал ее руку к груди.
— Вы мне всю душу перевернули, — признался он.
— Расскажите это Петеру, ему будет интересно, — отвечала она, смеясь. Действительно, на лесной опушке они увидели Петера. Холодно и надменно она обронила:
— В следующую субботу. На этом же месте.
— Нашему вольному житью здесь, видно, приходит конец, — сказал Гомулка. — А жаль, верно?
Хольт промолчал. Он целую ночь напролет бродил по лесу, подгоняемый мучительной тревогой. Лагерная жизнь, охота, рыбная ловля — все это потеряло для него всякий смысл. Я мог бы ежедневно бывать у Уты, грыз он себя… Лениво полеживая на солнце, он отдавался неудержимым мечтам.
Ему нравилось вставать спозаранку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183