Кто-то подсчитывал:
— Тридцать девять, сорок, сорок один…
Сорок один выстрел? — удивился Хольт. Облака на востоке озарились багровым отсветом пожара, над расстрелянной рощей за рабочим поселком взвивались к небу языки пламени. До самой позиции веяло палящим зноем. А теперь и в густо застроенном поселке забушевал огненный смерч. Один из дружинников у стенки окопа вдруг согнулся пополам и закрыл лицо руками.
— У него там семья, — сурово пояснил чей-то голос.
— Неважно, — бросил ему Вольцов. — Возьми себя в руки, приятель! — Он смазывал затвор.
Воздух снова задрожал от гула моторов.
— Радиопомехи! — выкрикнул Цише срывающимся голосом. Нечего было загодя разоряться, злорадно подумал Хольт.
— Заградительный!.. Угол возвышения тридцать пять — тридцать, угол горизонтальной наводки сорок восемь — двадцать, взрыватель двести градусов!
Хольт поправил на голове наушники.
— Огонь! — крикнул Цише.
При каждом выстреле им в лицо ударяли фонтаны сухой пыли. Глаза горели, ослепленные молниями выстрелов. Хольт не расслышал команды «перерыв огня». Неожиданно в окопе воцарилась тишина. И в этой тишине послышался хриплый голос Вольцова:
— Мерзавцы, накидали в пожар фугасных бомб! Новые налеты. Над Францией большие партии бомбардировщиков летели по направлению к району Кобленц — Саарбрюкен.
— Сегодня у них обширная программа, — заметил Гомулка. Вольцов вместе с дружинником прочищал орудийный ствол. Только на заре, часов около четырех, было сообщено об уходе последних бомбардировщиков.
Хольт не переставая думал о том, как уладить давешнюю ссору. Когда они натягивали на пушку брезент, он глаз не спускал с Цише и немного успокоился, увидев, что он вместе с другими поплелся в барак и в изнеможении повалился на койку.
Тот ворох бумажек так, верно, и остался у него под френчем, соображал Хольт. На мгновение ему пришло в голову силой отиять письмо. Цише спал, тихо всхрапывая во сне. Спали и другие. Только Хольт лежал, не смыкая глаз; душевное напряжение и крайняя усталость мешали ему забыться. Мучительно искал он выхода. Снова и снова приходила ему в голову мысль довериться все же Вольцову, сослаться на данное им когда-то обещание. Около семи утра сигнал тревоги снова погнал их к орудию.
Было утро, свежее и ясное. Над поселком, который накануне подвергся бомбежке, по-прежнему непроницаемой пеленой стлался дым, скрывая горизонт. Не успели на огневой проверить связь с оптическими приборами, как поступили сообщения об отдельных скоростных разведчиках. Они летели вдоль
Рейна, держа курс на юг. Цише сообщил о крупных соединениях бомбардировщиков и истребителей над юго-восточной Голландией.
— Бомбардировщики под прикрытием истребителей? — откликнулся Гомулка. — Будет нашим истребителям работа!
Только бы не бомбометание на бреющем! — встревожился Хольт.
Вольцов ругался на чем свет стоит. Теперь, когда дружинники ушли с позиции и у орудий осталась одна молодежь, выяснилось, что на огневой за ночь израсходованы все боеприпасы.
— За дело! — скомандовал Цише. — Тащите сюда резервные патроны! — Но в то время как молодежь подтаскивала по полю корзины с боеприпасами, завыли сирены. С командирского пункта сразу же раздалась обычная команда.
Хольт бросил на поле корзину в центнер весом и побежал к орудию. От волнения ему никак не удавалось включить в механизм вилку наушников.
— Основное направление — девять! — крикнул Цише. Кто-то сказал:
— «Следопыты»!
Хольт слышал только слабый шум моторов. Он поднял глаза. Три машины с необыкновенной быстротой шли по небу. Должно быть, «лайтнинги»! В прозрачном воздухе вдруг выросли высокие, узкие, ясно очерченные столбы дыма. Хольт не сразу сообразил, в чем дело.
— Нас засекают дымовыми сигналами! — вне себя выкрикнул Цише.
Хольт с удивлением оглянулся: повсюду над позицией стояли дымовые сигналы, один — прямо перед ним, очевидно у дерева, соображал Хольт, другой — позади, рядом со столовой. Только тут он спохватился, что противник засекает цель и что эта цель — не что иное, как они сами… Даже голос Вольцова на сей раз звучал хрипло: «Сегодня добрались и до нас!» В отдалении, быстро нарастая, раздался гул моторов.
— Тревога!.. Основное направление — девять! — с отчаянием в голосе выкрикнул Цише. — Стрелять по данным прибора управления. Прямое приближение! — В наушниках у Хольта ясный, отчетливый голос произнес: «Угол горизонтальной наводки — сорок девять — тридцать».
— «Антон» к бою готов! — доложил Цише. — Беглый…
— Подносите патроны бесперебойно! — крикнул Вольцов, а Цише срывающимся голосом: — Огонь!
Хольт втянул голову в плечи и тесно прижался к орудию. Грянул выстрел, орудие закачалось, пустая гильза вывалилась на станину. Хольт сразу же успокоился: Вольцов ведет огонь! Но еще прежде, чем раздался оглушительный свист, налетевший грохочущий ураган смял все вокруг, дневной свет погас, земля дрогнула, вздыбилась, заколебалась, и Хольту почудилось, что он летит куда-то в бездонную пропасть… Когда он очнулся, еще не осознав, что произошло, воздух содрогался от гудения приближающихся моторов, а вокруг — ни малейшего намека па орудийный окоп, только взрыхленная земля и расщепленные балки, среди которых на корточках сидел Вольцов — Гомулка перевязывал ему голову. Хольт выплюнул набившуюся в рот землю и шлак. Где же пушка? Он увидел, что она лежит на боку и вместо стройного ствола в воздухе торчит только задранная станина, а под ней на усыпанной шлаком земле лежат неподвижно две серо-голубые фигуры. Хольт подполз к Вольцову, который нахлобучивал каску на забинтованную голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183