После Вердена, говорит, на передовой не бывал. Последние остатки запасников, несколько сводных рот из Клейн-Элса, отряд фольксштурма — вот и все еор войско.
Могучий Одер уже замерз по берегам. Посредине течение несло льдины, оно крушило их о сваи, нагромождало одну на другую, выпирало их на заснеженный лед почти до самого берега. Между льдинами поблескивала черная маслянистая вода.
На мосту им снова повстречались беженцы, на шоссе — тоже. Вольцов то и дело останавливал машину.
— Где русские?
Ему указывали на восток.
— Говорят, уже Намслау заняли.
— А наших войск там не видели?
— Нет, только фольксштурм.
— Поезжай, Хорбек!
Перед ними тянулось пустынное шоссе. Ветер намел снежные сугробы. Машина с трудом пробивалась вперед. Какая-то опустевшая, брошенная деревушка. В хлевах ревет скот. Феттер крикнул:
— Вот бы где свинью раздобыть!
Вольцов уткнулся в карту.
— Танки непременно выйдут к мосту! — сказал он, словно решая с лейтенантом Венертом задачку на ящике с песком. — От Крейцбурга через Намслау… Нет ни донесений, ни данных воздушной разведки. Ничего! Под Оппельном русские будто бы уже форсировали Одер. Как бы там ни было, у меня нет ни малейшей охоты подчиняться фольксштурмисту.
— Правильно! — поддержал его ефрейтор. — Лучше всего нам остаться одним.
— Я тоже так считаю, — заметил Гомулка. Хольт спросил:
— А как же мы переберемся обратно через Одер, если взорвут все мосты?
— Вот уж о чем меньше всего надо сейчас беспокоиться! — обрезал его Вольцов. — Поезжай, Хорбек! Поаккуратней только! — Он посмотрел на небо. — Снег перестал, того и гляди штурмовики нас накроют!
Феттер спросил:
— А ведь говорили, вся их авиация уничтожена?
Ефрейтор, повернувшись, крикнул:
— Авиация уничтожена? У них такие штурмовики, что ты бела света не взвидишь!
Шоссе проходило по чернолесью. Деревья и кусты стояли разукрашенные искрящимися кристалликами инея и снега. Порой между могучими стволами мелькали светлые пятна вымерзших болот. Издали доносился рокот артиллерийской канонады. Хорбек затормозил. Вольцов прислушался.
— Это далеко. Километров за пятьдесят, не меньше. Нас не касается. Поезжай!
Деревья по обе стороны дороги отступили, стали видны заснеженные болотистые луга и вдали темная полоска леса, который вскоре опять приблизился. Но вот шоссе врезалось в лес, дальше оно круто заворачивало вправо. Метрах в шестидесяти от поворота они увидели противотанковое заграждение. Все вышли из машины.
— Толково сделано, — заметил Вольцов. — Танки выскакивают из леса и замечают заграждение, только когда уже натыкаются на него.
Между заграждением и лесом с обеих сторон шоссе оставалось по узкой полоске луга. Слева — замерзшее болотце. Несколько фольксштурмистов неподвижно стояли на шоссе.
Ефрейтор повернул направо, медленно съехал на луг, обогнул заграждение и загнал машину в кустарник у опушки. Хольт с автоматом на груди последовал за Вольцовом.
— Кто здесь начальник?
На опушке Хольт увидел небольшой барак, в каких обычно ночуют лесорубы. Из дома вышел человек, при виде которого Вольцов начал ухмыляться, а Феттер громко фыркнул.
Это был маленький толстячок лет пятидесяти, в ярко-желтом мундире, в пестрых норвежских варежках и в фуражке; на рукаве у него была повязка со свастикой. Он был без шинели и немилосердно мерз. Торчащие уши совсем побелели, а лицо было какого-то багрово-сизого оттенка. Из глаз у него от мороза ручьем сбегали слезы. На руке болталась каска.
— Эй, вы! — крикнул Вольцов.
Толстячок, не зная, кто Вольцов, — на белых маскхалатах не было никаких знаков различия, — решил на всякий случай приветствовать его.
— Хайль Гитлер! Блокварт Кюль и двенадцать фольксштурмистов в полевом карауле.
Феттер заблеял:
— Кюль! Вам бы блоквартом Кальтом называться!
Вольцов покачал головой.
— Что вы тут делаете? Или вы и есть тот «отряд» фольксштурма, о котором нам говорили?
Блокварт, возмущенный издевкой Феттера, беспомощно переводил взгляд с одного на другого.
— Мы арьергард подразделения фольксштурма, снявшегося сегодня утром отсюда. Нам приказано задерживать здесь танки.
Вольцов осмотрел блокварта с головы до пят, потом взглянул на фольксштурмистов в сине-серых шинелях с длинными винтовками образца 98-го года и фаустпатронами и снова покачал головой.
— Кюль, вас же сотрут здесь в порошок!
Стуча от холода зубами, блокварт ответил:
— В этот решающий час судьба отдельного человека не играет роли, а потому мы должны…
— Смыться отсюда, — прервал его Вольцов, — чтоб вашего духу здесь не было! Пусть вас пристроят где-нибудь на линии Одера. Там как раз масса играет решающую роль, а здесь все зависит от каждого в отдельности. Итак, я приказываю вам — отступить на линию Одера!
— Это приказ?
Хольт понял, что блокварт колеблется между недоверием и надеждой.
— Да кто вы такой?
— Лейтенант Вольцов! — отчеканил Вольцов, не моргнув глазом. — Дивизия истребителей та… — Он замолчал на полуслове, поднял глаза и оттянул рукой подшлемник, чтобы лучше слышать.
— Воздух! — вдруг крикнул он и огромными прыжками устремился к опушке леса. Хольт упал ничком в кусты рядом с Феттером, а двенадцать фольксштурмистов, вместе со своим блоквартом, разинув рты от испуга, все еще торчали на шоссе, когда над макушками деревьев пронесся штурмовик, взмыл кверху, развернулся и, круто спикировав на полотно дороги, открыл огонь из всех стволов… Второй штурмовик пролетел прямо над шоссе, и все танковое заграждение вместе с фольксштурмистами исчезло с глаз в дыму и огне. Пули шлепались об асфальт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183