— Его лишили отцовских прав; если я к нему поеду, мать вытребует меня через полицию. Он бактериолог — знаешь, как Роберт Кох… Преподавал в университете, потом работал в промышленности. Только и думал о своей работе, хотя я не могу пожаловаться, ко мне он относился хорошо… Но мать говорит, что он человеконенавистник и чудак, всех сторонится. — Хольт замолчал, он бы еще многое мог добавить, но в сущности это никого не интересовало, не интересовало и Вольцова. — В конце концов мать разрешила мне уехать, вот я и здесь.
— Для меня это удача, — сказал Вольцов, — без тебя меня бы вытурили. — На то, что именно Хольт довел его до грани исключения, он великодушно закрыл глаза. — И вот что я давно хочу тебе сказать, — буркнул он, — никогда я не забуду, что ты вызволил меня из беды! Когда бы и о чем ты меня ни попросил, — добавил он с мрачной торжественностью, — напомни мне эту минуту, и пусть меня назовут последним негодяем, если я все для тебя не сделаю…
— Если мы вместе попадем на фронт, — подхватил Хольт, — давай держаться друг друга, как Гаген и Фолькер. Хорошо па войне иметь верного друга!
Вольцов проворчал что-то невнятное. Он схватил турецкую саблю и с размаху треснул ею по черепу, стоявшему на столе, так что он разлетелся вдребезги. А потом швырнул саблю в угол.
— Таких старых вояк, как мы, разлучит одна лишь смерть!
3
Резиновый чепчик не давал Хольту покоя. Наконец он вспомнил, что Вероника Денгельман, по ее словам, еще два года назад ходила на реку купаться… На другое утро за завтраком сестры опять завели разговор о господине Венцеле. Но Хольт заладил свое:
— Нет, нет! Вы бы тоже для меня ничего не сделали.
— Но почему же? Все, что в наших силах…
— В самом деле? Ну, так отдайте мне ваш купальный чепчик.
— Мой купальный чепчик? — Не смеется ли над ней этот мальчишка? Но Хольт уже вскочил с места. — Да берите его, берите!
Здорово получилось, думал Хольт. Когда этот сопляк сюда въедет, я уже наверняка буду зенитчиком. Вероника принесла чепчик.
— Зачем он вам только понадобился?
— Ну, уж так и быть. Отпишите своему господину Венцелю: я согласен!
Евлалия вздохнула с облегчением. Но Вероника не успокаивалась:
— На что вам сдался мой чепчик?
— Я посажу в него куст герани, — бросил Хольт уже на ходу и побежал на реку.
Он забрался в свою кабинку и, не помня себя от волнения, ждал, пока не увидел Мари Крюгер. Она была уже в купальнике и шла на лужайку загорать. Он спрятал шапочку за спину. Мари дружески протянула ему руку.
— Сегодня мы с вами поплаваем, — сказал он и протянул ей шапочку.
Она рассеянно взяла у него из рук яркий резиновый чепчик. Натянула на голову и заправила под него волосы.
— Надо поглядеться в зеркало…
Он последовал за ней через лужайку. Она молча шла впереди. Поднялась по деревянным ступеням, потом завернула в какой-то проход между кабинками. Наклонившись, достала ключ, лежавший в укромном уголке, и настежь открыла дверь.
Мари вошла в крохотную кабинку, а Хольт остался у притолоки ждать. Она примерила чепчик перед зеркалом, все так же молча, быстрыми, легкими движениями сняла, села боком на узкую скамью, подняла ноги на сиденье и обняла руками колени. Теперь она глядела на него, прислонясь к стене, грациозно свернувшись, как кошка. В тесной каморке стояла полутьма; случайно забредший сюда солнечный луч зажег две искорки в ее глазах.
Хольт оробел. Только из страха показаться смешным он шагнул к ней, наклонился и чуть коснулся губами ее подставленных для поцелуя губ. И тут же отпрянул с чувством острого разочарования: все, все налгали — и книги, и мечты!
Она рассмеялась, сверкнув полоской белоснежных зубов. Потом подошла близко-близко. Обняла его шею обеими руками и крепко поцеловала. Словно очнувшись, он схватил ее за плечи. Она вырвалась и отступила на шаг, но он снова привлек ее к себе. Отвел ее руки за спину и стал поглаживать ее плечи, обнаженную руку, потянулся к груди.
— Ты делаешь мне больно, — сказала она тихо…
Он отпустил ее, только когда в проходе раздались шаги. Шаги удалились. Она выбежала из кабины.
Они пошли к берегу, Хольт сразу же бросился в воду и поплыл равномерными сильными толчками. Только выплыв на середину реки, он перевернулся на спину и увидел, что она следует за ним.
Переплыв на тот берег, они побежали вверх по реке, к рощице, где росла ольха вперемежку с ветлами. В высокой траве густо цвели одуванчики. С недалекого омута вспорхнула стая диких уток. Хольт и Мари долго грелись на солнышке.
— Я последнее время много о тебе думал, — сказал Хольт. — Давай соединимся на всю жизнь!
— Ах, ты! — сказала она протяжно. — Выбрось это из головы. К тому же я на днях уезжаю, мне надо отбывать трудовую повинность. — Она поднялась с земли. — Может, ты и от души, — продолжала она уже мягче, — но я ни за что не поверю, чтобы такой, как ты, в самом деле этого хотел.
Ее слова напомнили ему давно забытый случай из далекого детства.
В то время они жили в Леверкузене, в вилле на окраине города. В подвале ютилась семья дворника. И вот как-то ему, четырех— или пятилетнему мальчику, удалось обмануть бдительную няньку и удрать из-под ее надзора. Он заигрался с дочкой дворника, своей сверстницей, и она увела его в подвал. Счастливый, он сидел в полутемной кухне за общим столом и играл со всеми в дурачки, пока его не настигла разъяренная нянька. Наверху его сразу же выкупали и одели во все чистое. Этот эпизод вряд ли сохранился бы у него в памяти, если б озабоченная мать не сказала вечером отцу: «Откуда у него… такие плебейские симпатии?»
Эти мысли пробудили в нем желание бросить вызов всему свету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183