ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
У него четверо детей, вспомнил он.
Цише поднялся дел и невредим, он только мелко дрожал всей телом.
— Нервный шок! — сказал Водьщож — Пройдет.
— Проверка связи! — раздался приказ с командирского пункта. В проводах не было тока.
В орудийный окоп вошел Готтеекнехт.
— Есть потери?
— Шмидлинг убит, — доложил Вольцов, — и Цише контужен.
— А орудие?
— Накатник придется сменить, — сказал Вольцов.
Готтескнехт записал и ушел.
Четверо убитых и одиннадцать раненых — таков был итог этого воскресного утра. Погибла связистка — сгорела вместе с канцелярией. Четыре орудия вышли из строя, два из них к вечеру были уже в порядке. «Антона» и «Дору» пришлось свезти в ремонтную мастерскую. У «Антона» разбило воздушный накатник. Одним из осколков, возможно, и убило Шмидлинга. «Дору» накрыло осколочной бомбой, двое курсантов погибли, пятеро ранены. На командирском пункте убит Надлер.
После обеда капитан вместе с Готтескнехтом обходил бараки. Цише лежал на койке, по-прежнему дрожа всем телом. Кутшера распахнул дверь, сделал знак «вольно» и спросил:
— Ну, как дела? — Взгляд его упал на Цише, безучастно лежавшего на своем матрасе. — Что это с вами? Что вы себе позволяете?
Готтескнехт шепнул ему что-то на ухо.
— Не лучше ли вам на медпункт? — спросил Кутшера. Цише отрицательно покачал головой.
— Нет, господин капитан!
Кутшера довольно кивнул. Взгляд его упал на Хольта.
— Что же вы, бандиты, вовремя не помогли товарищу?
— Господин капитан, — сказал Хольт, — я это увидел, когда было уже поздно. Мы перебежали на «Берту», мы ни о чем другом тогда не думали.
Кутшера снова кивнул.
— Ну, Вольцов, скажите честно, нагнали на вас страху?
Вольцов склонил голову набок и искоса посмотрел на капитана.
— Господин капитан! Нам не мешало бы иметь на позиции парочку дпадцатимиллиметровок! Ведь наш ближний огонь имеет чисто моральное значение.
— Вас тут много умников, всех не переслушаешь! — проворчал капитан, берясь за дверную ручку.
— Я пришлю к вам дежурного унтер-офицера для проверки связи, — сказал Готтескнехт. — Телефонная команда уже прибыла.
Кутшера, стоя в дверях, опять повернул к ним голову.
— Есть просьбы?
— Есть! — отозвался Феттер. — Господин капитан, по случаю такой бойни не мешало бы распить бутылочку-другую, да прикажите повару раскошелиться на банку мясных консервов.
— Вот фрукт! — выругался Кутшера. — Ему бы только пожрать да выпить! Ни о чем другом он не думает!
Хольт лег на койку. Он закрыл глаза. Вот и прошло, думал он, а теперь не страшно даже, если и опять повторится, я себе все куда хуже представлял. У меня просто не было времени испугаться. Пожалуй, не будет времени и почувствовать боль, если в тебя попадет… Шмидлинг погиб мгновенно. Но он содрогнулся при мысли, что придется лежать, как Цише, беспомощно глядя в небо, где снуют истребители… Это, должно быть, ужасно!
Санитар принес Цише снотворное, но, едва он ушел, Цише выбросил таблетки за окно.
— Правильно! — сказал Вольцов.
.Хольт думал: атака на бреющем полете куда страшнее, чем бомбовый ковер, как это было, когда погиб Фриц. Земцкий, Надлер — вот уже двух одноклассников мы потеряли… И Шмидлинг…
Шмидлинг, думал Хольт. Боялся фронта, а пришлось погибнуть на родине, в тылу. Может, на фронте он и уцелел бы? Или это было неизбежно и так уж ему суждено? Снова он задумался. Судьба, провидение… Или простая случайность? Шмидлинг всегда был мне чужд, человек другого мира. Что же это за мир?
Дверь распахнулась перед дежурным унтер-офицером.
— Проверка линии, а ну шевелись!
Хольт вместе с Вольцовом и Феттером направились к «Берте». Тягач, надсаживаясь, вытаскивал «Антона» из окопа. Отряд военнопленных засыпал воронки, восстанавливал разоренные окопы, чинил решетчатые настилы, разбирал сгоревшие бараки. Вольцов взялся за чистку боеприпасов.
— Нехорошо у нас получилось с заклинившейся гильзой, — сказал Феттер.
Хольт, оторвавшись от работы, удивленно на него посмотрел. Феттер был уже не прежним плаксивым увальнем, который вечно ныл и жаловался, что его обижают. Это был рослый крепкий малый, грубый и задиристый, отчаянный сорвиголова
Кутшера и в самом деле приказал раздать всем шнапс и «говядину в собственном соку». Вольцов раскупорил бутылку н протянул ее Цише.
— Сегодня, — сказал он, — ты пьешь первым. Если бы не твоя дурацкая манера вечно нести кисло-сладкую чепуху, мы бы с тобой были задушевными друзьями.
Цише улыбнулся и пригубил. Но Вольцов высоко поднял его руку вместе с бутылкой.
— Пей, не жалей, дружище! — Цише поперхнулся, водка залила ему лицо и потекла за воротник. — Нечего сказать, хорош германец! — смеялся Вольцов. — Даже пить не умеет! — Он передал бутылку другим. Хольт почувствовал, как алкоголь обжег ему гортань. Дрожь пробежала у него по спине. Но потом по всему телу разлилось благодатное тепло, и на душе сделалось спокойно и радостно. А все-таки жизнь хороша, думал он. Это хоть и опасная, но стоящая игра! Позвоню-ка я Герти!
В подвале командирского пункта, где временно помещалась канцелярия, сидел Готтескнехт и читал «Фелькишер беобах-тер». Хольт набрал телефон фрау Цише.
— Это ты, Вернер? Слава тебе господи! В городе говорят бог знает что! Это верно?
Хольт в присутствии Готтескнехта избегал личных обращений.
— Приходи! — сказала фрау Цише.
— Сегодня это невозможно.
— А как Цише — в порядке? — вспомнила она.
— Ему повезло, — сказал Хольт и спохватился, что теперь Готтескнехт догадается, с кем он говорит. — Отделался нервным шоком.
Он подумал, что связь оборвалась, но вдруг снова услышал ее голос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183
Цише поднялся дел и невредим, он только мелко дрожал всей телом.
— Нервный шок! — сказал Водьщож — Пройдет.
— Проверка связи! — раздался приказ с командирского пункта. В проводах не было тока.
В орудийный окоп вошел Готтеекнехт.
— Есть потери?
— Шмидлинг убит, — доложил Вольцов, — и Цише контужен.
— А орудие?
— Накатник придется сменить, — сказал Вольцов.
Готтескнехт записал и ушел.
Четверо убитых и одиннадцать раненых — таков был итог этого воскресного утра. Погибла связистка — сгорела вместе с канцелярией. Четыре орудия вышли из строя, два из них к вечеру были уже в порядке. «Антона» и «Дору» пришлось свезти в ремонтную мастерскую. У «Антона» разбило воздушный накатник. Одним из осколков, возможно, и убило Шмидлинга. «Дору» накрыло осколочной бомбой, двое курсантов погибли, пятеро ранены. На командирском пункте убит Надлер.
После обеда капитан вместе с Готтескнехтом обходил бараки. Цише лежал на койке, по-прежнему дрожа всем телом. Кутшера распахнул дверь, сделал знак «вольно» и спросил:
— Ну, как дела? — Взгляд его упал на Цише, безучастно лежавшего на своем матрасе. — Что это с вами? Что вы себе позволяете?
Готтескнехт шепнул ему что-то на ухо.
— Не лучше ли вам на медпункт? — спросил Кутшера. Цише отрицательно покачал головой.
— Нет, господин капитан!
Кутшера довольно кивнул. Взгляд его упал на Хольта.
— Что же вы, бандиты, вовремя не помогли товарищу?
— Господин капитан, — сказал Хольт, — я это увидел, когда было уже поздно. Мы перебежали на «Берту», мы ни о чем другом тогда не думали.
Кутшера снова кивнул.
— Ну, Вольцов, скажите честно, нагнали на вас страху?
Вольцов склонил голову набок и искоса посмотрел на капитана.
— Господин капитан! Нам не мешало бы иметь на позиции парочку дпадцатимиллиметровок! Ведь наш ближний огонь имеет чисто моральное значение.
— Вас тут много умников, всех не переслушаешь! — проворчал капитан, берясь за дверную ручку.
— Я пришлю к вам дежурного унтер-офицера для проверки связи, — сказал Готтескнехт. — Телефонная команда уже прибыла.
Кутшера, стоя в дверях, опять повернул к ним голову.
— Есть просьбы?
— Есть! — отозвался Феттер. — Господин капитан, по случаю такой бойни не мешало бы распить бутылочку-другую, да прикажите повару раскошелиться на банку мясных консервов.
— Вот фрукт! — выругался Кутшера. — Ему бы только пожрать да выпить! Ни о чем другом он не думает!
Хольт лег на койку. Он закрыл глаза. Вот и прошло, думал он, а теперь не страшно даже, если и опять повторится, я себе все куда хуже представлял. У меня просто не было времени испугаться. Пожалуй, не будет времени и почувствовать боль, если в тебя попадет… Шмидлинг погиб мгновенно. Но он содрогнулся при мысли, что придется лежать, как Цише, беспомощно глядя в небо, где снуют истребители… Это, должно быть, ужасно!
Санитар принес Цише снотворное, но, едва он ушел, Цише выбросил таблетки за окно.
— Правильно! — сказал Вольцов.
.Хольт думал: атака на бреющем полете куда страшнее, чем бомбовый ковер, как это было, когда погиб Фриц. Земцкий, Надлер — вот уже двух одноклассников мы потеряли… И Шмидлинг…
Шмидлинг, думал Хольт. Боялся фронта, а пришлось погибнуть на родине, в тылу. Может, на фронте он и уцелел бы? Или это было неизбежно и так уж ему суждено? Снова он задумался. Судьба, провидение… Или простая случайность? Шмидлинг всегда был мне чужд, человек другого мира. Что же это за мир?
Дверь распахнулась перед дежурным унтер-офицером.
— Проверка линии, а ну шевелись!
Хольт вместе с Вольцовом и Феттером направились к «Берте». Тягач, надсаживаясь, вытаскивал «Антона» из окопа. Отряд военнопленных засыпал воронки, восстанавливал разоренные окопы, чинил решетчатые настилы, разбирал сгоревшие бараки. Вольцов взялся за чистку боеприпасов.
— Нехорошо у нас получилось с заклинившейся гильзой, — сказал Феттер.
Хольт, оторвавшись от работы, удивленно на него посмотрел. Феттер был уже не прежним плаксивым увальнем, который вечно ныл и жаловался, что его обижают. Это был рослый крепкий малый, грубый и задиристый, отчаянный сорвиголова
Кутшера и в самом деле приказал раздать всем шнапс и «говядину в собственном соку». Вольцов раскупорил бутылку н протянул ее Цише.
— Сегодня, — сказал он, — ты пьешь первым. Если бы не твоя дурацкая манера вечно нести кисло-сладкую чепуху, мы бы с тобой были задушевными друзьями.
Цише улыбнулся и пригубил. Но Вольцов высоко поднял его руку вместе с бутылкой.
— Пей, не жалей, дружище! — Цише поперхнулся, водка залила ему лицо и потекла за воротник. — Нечего сказать, хорош германец! — смеялся Вольцов. — Даже пить не умеет! — Он передал бутылку другим. Хольт почувствовал, как алкоголь обжег ему гортань. Дрожь пробежала у него по спине. Но потом по всему телу разлилось благодатное тепло, и на душе сделалось спокойно и радостно. А все-таки жизнь хороша, думал он. Это хоть и опасная, но стоящая игра! Позвоню-ка я Герти!
В подвале командирского пункта, где временно помещалась канцелярия, сидел Готтескнехт и читал «Фелькишер беобах-тер». Хольт набрал телефон фрау Цише.
— Это ты, Вернер? Слава тебе господи! В городе говорят бог знает что! Это верно?
Хольт в присутствии Готтескнехта избегал личных обращений.
— Приходи! — сказала фрау Цише.
— Сегодня это невозможно.
— А как Цише — в порядке? — вспомнила она.
— Ему повезло, — сказал Хольт и спохватился, что теперь Готтескнехт догадается, с кем он говорит. — Отделался нервным шоком.
Он подумал, что связь оборвалась, но вдруг снова услышал ее голос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183