Ещё немного помолчав и, по-видимому, собравшись духом, Алексей
Гаврилович проговорил:
- У нас в семье с дочкой несчастье. Влюбилась она. Что делать? - Кивнув
головой, в знак того, что я слышу и воспринимаю сказанное, я, не проронив
ни слова, внимательно и вопросительно взглянул ему в глаза. Алексей Гаври-
лович продолжал:
- Понимаете, какое дело. Татьяна учится в последнем классе. Школа
сложная, физико-математическая. Она способный ребенок, скромная, ласковая
девочка. Через полгода - окончание школы. Пора подумать и о вступительных
экзаменах. А она ... - отец словно заикнулся. Видно было, что говорить ему
больно, - влюбилась.
Он вновь на мгновение умолк. Помолчав продолжил:
- Вы только ничего такого не подумайте. Я вовсе не против любви. Пусть
она будет, любовь эта. Но не так же! Не сейчас. Вы понимаете? Да и не такая.
Что же это за любовь когда она уроки почти не готовит, школу запустила.
Поговорить с ней об её Андрее и отношениях с ним невозможно. Она избегает
разговора, или просто успокаивает нас с матерью тем, что, дескать, всё будет
хорошо. Ей об учебе надо думать, об институте, а она? А она, я скажу вам, как
взбесилась. Андрей и Андрей. Хоть бы Андрей этот был путёвым парнем. Хоть
бы студентом там, или уже зрелым человеком. А то ...- Отец снова запнулся.
Было заметно, что каждое слово давайтесь ему огромным напряжением и болью.
- Кто бы. Вы думали, он? Помощник маляра. Двадцать два года, вернулся
из армии, уже был женат. Разведён значит. Образования нет. Так, подхал-
туривает на ремонте квартир. Вы только поймите меня правильно. Я не против
маляра. Маляр так маляр. Пусть бы и слесарь. Не в этом дело. А в том, что он
в двадцать два года уже разведён... В том, что он - никто! А Татьяна моя,
способная же девочка, как ослепла. Как будто съела чего-то. Говорит:" Я без
него не могу". Как это так "Не могу"? Я говорю: "Возьми себя в руки! У тебя же
есть девичья гордость! Достоинство! Ты же будущая мать, ты же - дочь моя". А
от неё в ответ одно: "Всё будет хорошо". Вы поймите, я теряю ребенка. У меня
такое ощущение, что она уже не моя. Не мой ребенок. Чужая какая-то...
Я понимал, что Алексею Гавриловичу прежде всего следовало помочь ус-
покоиться. Но как это сделать, когда человек в таком состоянии? Да и чем я
мог быть полезен сейчас? Предложить сигарету? Унизительно. Панибратство в
духе бесед со следователем. Стакан холодной воды? Но он же не женщина, а
мужчина. Не годится.
В глаза бросалось посеревшее лицо, покрасневшие глаза, руки едва заметно
дрожали. Облик же Алексея Гавриловича даже отдаленно не ассоциировался с
употреблением алкоголя. Наоборот, собеседник производил впечатление серьёз-
ного, обстоятельного человека, привыкшего всё взвешивать, обдумывать, а затем
принимать решения. Я рискнул опереться именно на эту личностную черту
клиента.
- Погодите, Алексей Гаврилович,- поднял я руку в успокоительном жесте.
- Если можно, сориентируйте меня, пожалуйста, в том, что, собственно,
случилось, произошло у вас с дочкой. Влюбилась - это состояние. А вот
конкретная ситуация...
- Ситуация, ситуация ... - как эхо повторил собеседник. Видно было, что
состояние аффекта, в котором пребывал этот немолодой мужчина, препятст-
вовало сосредоточению на нужных мыслях и чувствах, заставляло колотиться
сердце, предательски вызывало дрожь узловатых, привыкших к труду рук.
- Ситуация такая, что между нашим телефонным разговором и сегодняшней
встречей прошло три дня. За эти три дня случилось вот что... Татьяна не пришла
ночевать домой. Мы с женой поехали к родителям Андрея. Через подружек
узнали, где живут они. Там нам сказали, что Андрей поехал на дачу. Мы - туда.
Они - там. Спят. В одной постели... - Алексей Гаврилович сжал кулаки.
- А дальше случилось то, что я стащил его, стащил её с кровати, да так
врезал обоим, что ладонь заболела. И знаете, что меня поразило? Что Андрей,
тот даже не пытался Татьяну оборонять. Любовь, значит, свою... Ну, что мы с
женой? Посадили дочку в машину и - домой. Мать с ней дома. А я вот у вас...
Стыд и срам... Позор... Позор... - он снова сжал кулаки. - Что делать?
- Значит, сейчас Ваша Татьяна дома с мамой, - четко и громко проговорил
я. впечатывая каждое слово в сознание собеседника.
- Да, Татьяна дома с матерью, - Алексей Гаврилович выговорил эти слова
медленно, словно ещё раз осознавая их смысл.
- Вот и хорошо, что дома, - я попытался подкрепить это осознание,
подчеркивая слово "дома". Ведь "дома" означает в "безопасности".
- Дома-то дома, - с горечью отозвался Алексей Гаврилович. - А если
сбежит?
- Погодите, погодите! Давайте сначала останемся в настоящем времени, -
предложил я. - Она же с мамой.
Пришло время вывести клиента из состояния аффекта.
- Главное сейчас, что Татьяна дома, с матерью. А Вы - выжили, и вот здесь,
сейчас со мной. Когда можно всё спокойно обсудить, обмозговать, - я про-
износил эти слова как можно более рассудительно и спокойно. Алексей Гав-
рилович именно теперь нуждался в психологической поддержке, и я пытался
найти нужные слова.
- Скажу Вам прямо, - начал я, - если у Вашей дочери такой отец, как Вы,
за неё можно быть спокойным. Вы отстояли её достоинство. Вы защищаете её,
Вы переживаете за неё. Она же ведь Ваша дочь, Ваша? - переспросил я. Он
утвердительно кивнул головой.
- Значит, не сегодня, так со временем непременно всё оценит. И оценит
правильно. Ведь насколько я уловил, Татьяна девушка умная, одарённая, ведь
так?
- Да, - согласился отец.
- Ну а если и умная, и одарённая, да ещё и в Вас, наверное, пошла, ведь
решительная же? - продолжал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119