– Ну, у них были такие отношения. Они были то вместе, то отдельно.– Но у них была романтическая связь?– Вы хотите спросить, спали ли они друг с другом?– Да, я хочу спросить об этом.– Да, спали, – кивнула Тина.– Хорошо, – сказал Карелла. – Она никогда не упоминала имя Пако Лопеса?– Нет. Кто такой Пако Лопес? Он тоже занимается шоу-бизнесом?Карелла помедлил, но отвечать не стал.– А Салли не употребляла наркотики?– Не думаю.– Никогда не говорила о наркотиках с вами?– Вы говорите о том, чтобы изредка по чуть-чуть, или о чем?– Я говорю о героине. – Он помолчал. – Или кокаине, – сказал он и пристально посмотрел на нее.– Салли покуривала марихуану, – сказала Тина. – А кто нынче не курит? Но насчет остального сомневаюсь.– Вы уверены?– Ну, знаете, в суде я бы клятву давать не стала. Но обыкновенно, когда с кем-то делаешь шоу, отлично себе представляешь, кто чем пользуется. По-моему, Салли не употребляла никаких сильных наркотиков.– Не хотите ли вы сказать, что некоторые члены труппы?..– Ну, конечно.– Угу. – Карелла утвердительно качнул головой.– Не героин, – сказала Тина. – Но чуточку кокаина, бывает, время от времени.– Но не Салли.– Мне неизвестно. – Тина помолчала. – И я тоже не употребляю, если вы хотите спросить об этом.– Я не этот вопрос хотел задать. – Карелла улыбнулся. – Салли никогда не говорила, что ей кто-нибудь угрожает письмами или звонками?– Никогда.– Она кому-нибудь должна деньги? Вам неизвестно об этом?– Мне неизвестно.– Ее ничего не беспокоило?– Нет. То есть да.– Что именно?– Ничего серьезного.– Ну так что же?– Она хотела снова брать уроки пения, но не знала, как найти время на это. Она каждый день танцевала, вы знаете, и ходила к психиатру трижды в неделю.– И все? Больше ее ничего не беспокоило?– Больше она ни о чем мне не рассказывала.– Вы не знаете, как зовут ее психиатра?– К сожалению, нет.– Как она ладила с остальными в труппе?– Отлично.– Ас руководством?– Вы кого имеете в виду? Алана?– Кто такой Алан?– Наш продюсер, Алан Картер. Кого вы называете руководством? Менеджера труппы? Генерального менеджера?– Любого из них или всех. Как она ладила с людьми, которые руководили шоу?– По-моему, отлично, – сказала Тина и пожала плечами. – Когда шоу открывается, этих людей становится редко видно. Ну, в нашем случае, поскольку у нас такой успех, Фредди появляется для проверки разок-другой в неделю, убедиться, что мы не стали играть с прохладцей. Но в остальном...– Фредди?– Наш режиссер. Фредди Карлайл.– Как пишется это имя? – спросил Мейер, снова записывая.– Через два "л" и "и".– А имя продюсера?– Алан Картер.– Кто менеджер труппы?– Дэнни Эпштейн.– А генеральный менеджер?– Луис Эберхарт.– Нам еще надо о ком-нибудь знать? – спросил Карелла. Тина пожала плечами.– Помощники режиссера? – спросила она. – У нас их трое. – Она снова пожала плечами. – То есть у нас в труппе всего тридцать восемь человек, а еще Бог знает сколько музыкантов, осветителей, плотников и менеджеров по инвентарю и...– Среди них есть латиноамериканцы?– Вообще в театре? Наверное, есть. Многих я почти не знаю. Бывает, прохожу мимо них почти голая.Она вдруг широко улыбнулась. Но потом, видно, вспомнила, из-за чего они собрались, и улыбка исчезла с ее лица.– А как насчет труппы? «Латиносы» в труппе были? – спросил Карелла.– Двое из «цыган», – ответила Тина.– Можно узнать их имена? – спросил Мейер.– Тони Асенсио и Майк Ролдан. Ролдан не звучит по-испански, но это испанское имя. На самом деле он Мигель Ролдан.– Салли питала к кому-нибудь из них особую склонность?– "Цыгане" в шоу знают друг друга достаточно близко, – сказала Тина.– Насколько близко она знала этих двух мужчин? – спросил Карелла.– Так же, как и всех остальных, – сказала Тина, пожав плечами.– Она встречалась с кем-нибудь из них в нерабочей обстановке?– Они оба педерасты. – Тина скривила губы. – Они даже живут вместе. – Она вдруг вспомнила про дневной спектакль и глянула на часы. – О Господи! Я опаздываю, надо бежать! – И вдруг на ее лице появилось раскаяние, и показалось, что она снова расплачется. – Шоу должно продолжаться, да? – с горечью сказала она, качая головой. – Я волнуюсь об этом шоу, а Салли-то умерла. Глава 4 В патрульной машине, которая стояла у тротуара, сидели двое полицейских. Они наблюдали за дракой – казалось очевидным, что святой отец берет верх над противником. Вылезать из машины не хотелось: во-первых – холодно, во-вторых – священник, как казалось, должен был победить. Ну и вообще им нравилось, как тот отделывает своего противника – «латиноса».Здесь, на 87-м участке, иногда непросто было отличить «латиноса» (то есть «испано-язычного», как следовало писать в официальном отчете) от белого, потому что в жилах многих белых часто текло много испанской крови. Насколько патрульные знали, священник был также «латиносом», но кожа его была очень белой, и он был крупнее прочих латиноамериканцев. Двое патрульных удобно сидели в теплой машине и обсуждали, какой рост у священника: шесть футов три дюйма или четыре дюйма? Сколько он весит: двести сорок фунтов или меньше? Непонятно, к какой церкви он принадлежит. Ни в одной из церквей в округе священники так не одеваются... Может быть, он приехал из Калифорнии? Они одеваются так в Калифорнии – разве нет? – на своих церемониях в Напа Вэлей. Священник носил коричневую шерстяную рясу, а голова его на макушке была выбрита, как у монаха, – круглая лысина блестела. Один из патрульных в машине спросил у другого: как называется эта коричневая штука на священнике, ну, эта, которая похожа на платье? Другой патрульный ответил, что эта штука называется рясой, дурачина, и тогда первый патрульный сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93