- Раз мы зашли так далеко, полезно будет поговорить.
- Пользы теперь ни от чего не будет. - Она поправила
шляпу. Поежилась. - Ну, что теперь
- Теперь ничего, только постарайтесь понять, что время
отчаянных действий прошло. Такого рода истории делятся на
три части: поимка, осуждение и наказание. Согласимся, что
по поводу первого делать уже нечего, а... каковы калифор-
нийские суды и тюрьмы, вы сами знаете.
- Почему вы мне это говорите
- Потому что не люблю, когда в меня стреляют, потому
что, когда работа сделана, не люблю, чтобы болтались свобод-
ные концы. Я не стремлюсь к тому, чтобы вас осудили за
участие в афере, но вы мешаете-суетесь и мутите воду.
Отправляйтесь домой и сидите смирно.
Мы оба не произнесли ни слова, покуда не вернулись к ее
лимузину.
Тут она повернулась, протянула мне руку и сказала:
- Я думаю... не знаю, но мне кажется, что теперь я вам
обязана еще больше.
Я ничего не ответил и не подал руки. А она, может быть,
потому, что рука все равно была протянута, спросила:
- Вы вернете мне пистолет
- Нет.
- Тогда передадите миссис Коллинсон привет и сожа-
ления, что я не смогла с ней увидеться
- Да.
Она сказала: "До свидания"-и села в машину, я снял
шляпу, и она уехала.

14. ПРИЗНАНИЯ
Парадную дверь мне открыл Мики Линехан. Он
глянул на мою расцарапанную физиономию и засмеялся:
- Ну и везет тебе с женщинами. Нужно сначала угово-
рить, а уж потом набрасываться. Поберег бы шкуру. - Он
показал большим пальцем на потолок. - Поднимись к ней,
урезонь. Черт-те что вытворяет.
Я поднялся в комнату Габриэлы. Она сидела посередке
растерзанной постели, дергая себя за волосы. Ее потное лицо
выглядело на все тридцать пять. Из горла рвались жалобные
повизгивания.
- Нелегко приходится-спросил я с порога.
Она отняла руку от волос.
- Я не умру-Вопрос еле продрался сквозь стисну-
тые зубы.
- Ни в коем случае.
Она всхлипнула и легла. Я натянул на нее одеяло. Она
пожаловалась, что в горле какой-то комок, челюсти ноют,
а под коленками боль.
- Нормальные симптомы, - уверил я. - Долго это не
протянется, потом опять будут судороги.
Кто-то зацарапал в дверь. Габриэла рывком приподнялась
и запричитала:
- Не уходите!
- Только до двери, - пообещал я.
На пороге стоял Макман.
- Эта мексиканка Мери, - зашептал он, - шпионила за
вами и за гостьей. Я заметил, как она вылезла из кустов, и шел
за ней до нижней дороги. Там она остановила "Линкольн",
и минут пять-десять они разговаривали. Ближе подобраться
я не смог и ничего не расслышал.
- Где она сейчас
- В кухне. Вернулась. А та поехала дальше. Мики гово-
рит, что мексиканка ходит с ножом и добра от нее не жди.
Это что, правда
- Обычно он не ошибается, - сказал я. - Она переживает
за миссис Коллинсон, а нас считает врагами. И чего лезет не
в свое дело Видимо, подглядывала и поняла, что миссис Хол-
дорн против нас, а значит-за Габриэлу. Вот и решила на-
ладить связи. У миссис Холдорн, надеюсь, хватило ума ска-
зать ей, чтобы вела себя пристойно. В любом случае нам
остается только наблюдать. Выгонять ее-себе дороже:
без поварихи не обойтись.
Когда Макман ушел, Габриэла вспомнила, что у нас были
гости, и стала расспрашивать о них, а заодно о выстреле
и моем расцарапанном лице.
- Была Арония Холдорн, - сказал я, - немного поскан-
далила. Но все обошлось. Она уже уехала.
- Миссис Холдорн приезжала, чтобы убить меня, - спо-
койно, но с уверенностью сказала девушка.
- Возможно. Она со мной не откровенничала. А зачем
ей вас убивать
Ответа я не получил.
Ночь показалась долгой и тяжелой. Я провел ее по боль-
шей части в комнате Габриэлы, в кожаной качалке, которую
притащил из гостиной. Спала она всего часа полтора, в три
захода. И каждый раз с криком просыпалась от кошмаров.
Всю ночь до меня доносились из коридора шорохи-видимо,
Мери Нуньес сторожила свою хозяйку.
Среда оказалась еще более долгой и тяжелой. От того, что
я все время стискивал зубы, челюсти у меня к середине дня
ныли не меньше, чем у Габриэлы. А она мучилась теперь во
всю. От света у нее резало глаза, от звуков-уши, от любого
запаха тошнило. Шелковая ночная рубашка и простыня разд-
ражали кожу. Каждый мускул, не переставая, дергался.
Уверения, что она не умрет, уже не действовали: жить ей все
равно не хотелось.
- Не сдерживайтесь, - предложил я. - Дайте себе волю.
Я за вами присмотрю.
Она поймала меня на слове и словно сорвалась с цепи. На
ее вопли к дверям прибежала Мери Нуньес и зашипела ка-
кие-то испанско-мексиканские ругательства. Я удерживал
Габриэлу за плечи и тоже был весь в поту.
- Пошла вон, - рявкнул я на Мери.
Она сунула руку за пазуху и шагнула в комнату. Сзади
возник Мики, выдернул ее в коридор и захлопнул дверь.
Между приступами Габриэла лежала на спине и, тя-
жело дыша, дергаясь, с мукой и безнадежностью глядела
в потолок. Иногда она закрывала глаза, но конвульсии не
прекращались.
Во второй половине дня Ролли принес из Кесады новость:
Фицстивен пришел в себя и смог ответить на вопросы Верно-
на. Он заявил, что не видел бомбы и не знает, когда и каким
образом она попала в комнату, но после того, как мы с Финком
вышли в коридор, ему вроде бы послышалось что-то похожее
на звон осколков и глухой удар об пол у ног.
Я попросил Ролли сказать окружному прокурору, чтобы
он не слезал с Финка и что завтра я постараюсь с ним встре-
титься. Ролли пообещал все это передать и ушел. Мы стояли
с Мики на крыльце. Говорить нам было не о чем-ни слова
за весь день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63