Весь день она
провела у себя в комнате. Это было в субботу.
В воскресенье Габриэла получила десять гран морфия
и весь день была в хорошем настроении, считая себя почти
что исцеленной.
В понедельник приняла оставшуюся часть далласовского
снадобья, и день прошел примерно так же, как суббота. Из
окружного центра вернулся Мики Линехан с известием, что
Фицстивен пришел в себя, но так слаб и так забинтован, что
не смог бы говорить, даже если бы позволили врачи; Эндрюс
опять навещал Аронию Холдорн в Сан-Матео; она, в свою
очередь, хотела навестить в больнице Финка, но служба ше-
рифа ее не пустила.
Вторник был богаче событиями.
Когда я принес Габриэле апельсиновый сок на завтрак,
она встретила меня одетой. Глаза у нее блестели, она была
возбуждена, разговорчива, то и дело смеялась, покуда я не об-
ронил между прочим, что морфия ей больше не будет.
- То есть как, никогда-На лице ее была паника, в го-
лосе тоже. Нет, вы серьезно
- Да.
- Я умру. - На глазах выступили слезы, потекли по
белому личику, и она заломила руки. Выглядело это по-
детски трогательно. Пришлось напомнить себе, что слезы.
один из симптомов абстиненции у морфиниста. - Так ведь не-
правильно. Я не рассчитывала получить, сколько обычно.
Я понимаю, что с каждым днем надо меньше. Но не сразу же.
Вы пошутили. Это меня убьет. - Она опять заплакала.
Я заставил себя рассмеяться так, будто я и сочувствую,
и забавляюсь.
- Чепуха. Самым трудным для вас будет непривычная
бодрость. Но денька через два все уляжется.
Она покусала губы, улыбнулась через силу и протянула
ко мне обе руки.
- Я буду вам верить, - сказала она. - Я верю вам. Буду
верить, что бы вы ни сказали.
Руки у нее были холодные и влажные. Я сжал их
и ответил:
- Ну и отлично. А теперь в постель. Я буду заглядывать,
а если вам что-нибудь понадобится, позовите сами.
- Сегодня вы не уедете
- Нет, - пообещал я.
Весь день она держалась довольно стойко. Правда, смех ее
в промежутках между приступами чихания и зевоты звучал
не очень жизнерадостно, но главное, она пыталась смеяться.
В начале шестого приехал Мадисон Эндрюс.
Я увидел, как он подъезжал, и встретил его на террасе.
Его красноватое лицо сделалось бледно-оранжевым.
- Добрый вечер, - вежливо сказал он. - Я хочу видеть
миссис Коллинсон.
- Я передам ей все, что пожелаете.
Он нахмурил белые брови, и лицу его отчасти вернулся
прежний красный оттенок.
- Я хочу ее видеть. - Это был приказ.
- Она вас видеть не хочет. Надо что-нибудь передать
Теперь краснота вернулась полностью. Глаза у него свер-
кали. Я стоял между ним и дверью. Он не мог войти, пока я
так стоял. Казалось, он готов оттолкнуть меня с дороги. Меня
это не пугало: он был на десять килограммов легче и на два-
дцать лет старше.
Он набычился и заговорил властным тоном:
- Миссис Коллинсон должна вернуться со мной в Сан.
Франциско. Она не может здесь оставаться.
- Она не поедет в Сан-Франциско, - сказал я. - Если
надо, окружной прокурор задержит ее здесь как свидетель-
ницу. Попробуете вытащить ее судебным решением-мы
вам устроим другие хлопоты. Говорю это, чтобы вы знали
нашу позицию. Мы докажем, что ей может грозить опасность
с вашей стороны. Откуда нам знать, что вы не ловчили с
наследством Откуда нам знать, что вы не хотите воспользо-
ваться ее нынешним подавленным состоянием и избежать
неприятностей в связи с наследством Да может, вы вообще
хотите отправить ее в сумасшедший дом, чтобы распоря-
жаться ее наследством.
Глаза у него сделались больные, хотя в остальном он вы-
держал залп неплохо. Сглотнув раз-другой и продышавшись,
он спросил:
- Габриэла этому верит-Лицо у него было пурпурное.
- При чем тут "верит"-Я пытался говорить веж-
ливо. - Я вам просто объясняю, с чем мы явимся в суд.
Вы юрист. Вы же понимаете: между истиной и тем, что
поступает в суд или в газеты, не обязательно должна быть
связь.
Теперь у него не только глаза были болезненными: краска
ушла с лица, оно обмякло; однако он держался прямо и даже
сумел ответить ровным голосом.
- Можете передать миссис Коллинсон, что на этой неделе
я сдам в суд завещательные распоряжения, а также свой отчет
по наследству и заявление о том, что я слагаю с себя обязан-
ности душеприказчика.
- Вот и отлично, - сказал я, но, когда старикан за-
шаркал к своей машине и медленно взобрался на сиденье,
мне стало жалко его.
Габриэле я не сказал о его визите.
Теперь между приступами зевоты и чихания она по-
тихоньку скулила, а из глаз у нее текли слезы. Лицо, грудь
и руки были мокры от пота. Есть она не могла. Я накачивал ее
апельсиновым соком. Звуки и запахи, даже самые слабые
и приятные, действовали ей на нервы, и она все время дерга-
лась на кровати.
- Мне будет еще хуже-спросила она.
- Не намного. Перетерпеть вполне сможете.
Когда я спустился, меня поджидал внизу Мики Линехан.
- Мексиканка ходит с пером, - любезно сообщил он.
- Да
- Да. Я им шкурил лимоны, чтобы вонь отбить в твоем
уцененном джине-или ты взял его напрокат, и хозяин знал,
что он вернется, - все равно пить его никто не сможет
Ножичек сантиметров десять-двенадцать, нержавеющей
стали, так что, когда она воткнет его тебе в спину, ржавчины
на майке не останется.
- Хорошо соображаешь, - сказал я. - Ладно, пригляды-
вай за ней. Она не очень нас любит.
- Мне приглядывать-Мики ухмыльнулся. - Я думал,
каждый будет сам оглядываться, тем более что зуб она точит
в особенности на тебя, значит, тебя скорее всего и подколет.
Что ты ей сделал Не такой же ты дурак, чтобы надсмеяться
над чувствами мексиканской дамы
Остроумным мне это не показалось;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63