Музыка вроде была «живая», но оркестра Найтхаук не приметил.Вокруг сцены стояло примерно тридцать столиков, половина которых пустовала. Женщин, за исключением танцовщицы и Мелисенд, в баре не наблюдалось.Найтхаук подошел к столику у самой сцены, усадил свою спутницу, потом сел сам. Официантов он не заметил, ни людей, ни роботов, поэтому внимательно осмотрел поверхность столика и нашел едва заметную кнопку, при нажатии на которую высветились два меню. Напитки предлагались экзотические: «Пыльная шлюха», «Синяя зебра», «Зеленое с белым», «Чиллер-Киллер» и даже фантастически дорогой алфардский коньяк семидесятипятилетней выдержки. Когда они выбрали коктейли, Найтхаук приложил большой палец к соответствующим точкам меню, и мгновением позже в столике открылись два люка, из которых словно по мановению волшебной палочки поднялись два полных стакана.— Никто тебя не заинтересовал? — спросил Найтхаук, оглядывая зал.— Они все такие страшные.— Внешность бывает обманчивой.— А ты никогда не испытываешь страха, предчувствия беды? — спросила Мелисенд, не сводя с него глаз.Найтхаук усмехнулся.— Если ты этого не знаешь, значит, у нас серьезные трудности.— Я не могу обнаружить у тебя страха.— Такая уж у меня работа. Нельзя нервничать.— Одно дело контролировать или не обращать внимания на страх. И совсем другое — не иметь его вовсе.— Может, это меня и спасает.— Ты очень странный человек, Джефферсон Найтхаук.— Только так и можно стать легендой, — ответил он. Полуголая танцовщица закончила номер, и Найтхаук помахал ей рукой.— Мы будем счастливы угостить вас, когда вы оденетесь.— Я не пью с посетителями.— Но я предлагаю выпить за здоровье Ибн-бен-Халида. — Эту фразу он произнес достаточно громко, чтобы его услышала добрая половина зала.— Вы, должно быть, меня не поняли, — ответила девушка. — Я не пью с посетителями.— Теперь вам осталось только сказать мне, что вы — патриотка Олигархии, — бросил он вслед танцовщице, когда та сходила со сиены, и повернулся к Мелисенд. — Ну?— У нее никакой реакции Но при упоминании Ибн-бен-Халида я уловила дна эмоциональных всплеска. От твоей реплики о патриотизме у одного эмоции зашкалили.— За нас или против?— Не знаю. Я считываю эмоции, а не мысли… но, учитывая, что до ближайшей планеты Олигархии две тысячи световых лет, думаю, что за нас.— Давай выясним.Найтхаук встал со стаканом в руке.— Предлагаю выпить за Ибн-бен-Халида! — воскликнул он.Все промолчали.— Паршивые трусы, — пробормотал Найтхаук и, осушив свой стакан, уселся обратно за столик. Посмотрел на Мелисенд, шепотом спросил. — Есть что-нибудь?— Все, — ответила она. — Верность, ярость, любовь, ненависть, даже страх.— Направленные на меня или на Ибн-бен-Халида?— Не знаю.— Всплеск эмоций может означать, что они знают его или хотя бы знают о нем. Что они любят его и боятся меня или наоборот. — Он печально улыбнулся. — Эмпатия не относится к точным наукам, не так ли?— Ты это знал, когда нанимал меня.— Не сердись. — Найтхаук оглядел зал. — А может, именно это от тебя и требуется?— Не поняла.— Если я шлепну тебя по щеке, только обозначив удар, ты сможешь упасть так, словно я ударил со всей силы?— Не знаю. Я не актриса.— Тогда не волнуйся об этом.— В каком смысле?— Я не могу ждать весь вечер, пока кто-то да подойдет. Попытаемся спровоцировать ответную реакцию.— Ты хочешь ударить меня? Я не смогу убедить их, что мне действительно больно.— Сможешь.— Ноя…Получив крепкую затрещину, она свалилась со стула и покатилась по полу.— Поднимайся! — проревел Найтхаук. — Поднимайся и повтори это еще раз!Мелисенд села, перед глазами расплывались круги. Найтхаук рывком поднял ее и выволок на улицу.— Жди в отеле, — шепнул он, прежде чем вернуться в таверну.— Обещает мне ночь развлечений, а потом начинает перечислять добродетели Кассия Хилла, — объяснял Найтхаук свой поступок, усаживаясь за столик. — Этот мерзавец знать не знает, что такое добродетель.Однако реакции не последовало, и Найтхаук вновь встал.— Здесь я уже насиделся, — изрек он и широким шагом вышел на улицу.Он удалился от таверны футов на сорок, пошатываясь, словно пьяный, когда за его спиной послышался голос.— Подожди, приятель!Найтхаук подавил довольную улыбку, уже кривившую губы, и повернулся. Его догонял мужчина, которого он только что видел в зале, широкоплечий, с большим животом (любил, видать, выпить пива), окладистой черной бородой и сверкающими серыми глазами.— Я слышал твои слова в таверне.— И что?— Так уж получилось, что я служил под началом Кассия Хилла в войне с боролитами. Он — великий человек, и я не согласен с тем, что ты говорил про него.Превосходно, подумал Найтхаук. В таверне пятьдесят сторонников Ибн-бен-Халида, но мне достается тот, кто его ненавидит.— Ты имеешь на это полное право, брат. Я не хотел никого обидеть.— Тогда тебе лучше извиниться прямо сейчас.— Хорошо, я извиняюсь.Но мужчина, похоже, разозлился еще больше.— Этого мало!Найтхаук заметил, что вокруг начала собираться толпа.Что ж, может, оно и к лучшему, решил он. Если я буду стоять за Ибн-бен-Халида, может, кто-нибудь наконец поймет, что я на его стороне.— Это все, что я могу для тебя сделать. На большее не рассчитывай.— Значит, в тебе не много смелости, — зловеще улыбнулся мужчина.— Не много.— Может, все-таки скажешь что-нибудь, прежде чем я разорву тебя на куски?— Да. Катись к чертовой матери вместе со своим Кассием Хиллом.С громким ругательством мужчина бросился на обидчика, но Найтхаук уже приготовился к встрече. Он отступил в сторону, перехватил вытянутую вперед руку, вывернул ее, одновременно поворачиваясь к противнику спиной, и потянул на себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61