— Когда я в очках, мне еще жарче,— она улыбнулась.
Так они беседовали, пока над их головами не встал Торнике. Он переоделся и был в шлепанцах на босу ногу.
— Наши спят,— сказал он мрачно.
— Наши после обеда всегда спят,— засмеялась Лизико и, увидев голый живот Торнике, видневшийся из-под расстегнутой рубашки, велела: — Застегнись! — Торнике застегнул пуговицу.— А ты нам не дашь пообедать? — присев на раскладушку, спросил он.— Вы никогда не дожидаетесь меня.— Ты всегда опаздываешь, а сегодня почему-то приехал рано! — Тогда скажите, и я буду обедать в ресторане,— обиделся Торнике.— Он ожидал в ответ испуганного возгласа: «Ах как можно обедать в ресторане, ты там отравишься!» Но Лизико сказала совсем другое: — Я мечтаю сходить в ресторан,— она мечтательно протянула,— заказала бы что-нибудь вкусное, острое!
— Вот я и говорю: скажите, и я с удовольствием буду обедать в городе! — Торнике злился. Видимо, его раздражало все — и что родители спят, и что его не ждали к обеду, и, наконец, то, что все это происходит в присутствии Зазы.
— Ты что, с голоду боишься умереть? — улыбаясь, спросил Заза.
— Ты попал в точку! Я и утром ничего не ел. И тогда они изволили спать!
— Ой, вы же голодные! — опомнилась Лизико, будто до этого разговор шел о чем-то совсем другом,
— Я лично не голоден,— успокоил ее Заза; ему на самом деле не хотелось есть.
Лизико накрыла маленький стол в остекленной галерее. Торнике окинул стол придирчивым взглядом.
— И это все?
— Все,— растерянно взглянула на брата Лизико,— больше я ничего не нашла.
— А больше ничего и не надо,— успокоил ее Заза,— мы же не собираемся кутить.
— Ступай принеси вина,— небрежно бросил Торнике.
— А я не знаю, где оно.— В холодильнике, дурочка! — Ну-ну, смотри у меня,— погрозила ему пальцем Лизико, так обычно грозят учителя своим непослушным питомцам.— Ладно, ладно! — остановил ее Торнике.—
Будьте любезны, принесите нам вина! Мы вас очень просим!
— Ты тоже просишь? — спросила Зазу Лизико. Заза в знак согласия ласково ей кивнул.
— Ничего не поделаешь, придется принести,— улыбнулась Лизико.
В галерею выходили две двери; одна из них была закрыта. В этой комнате, по-видимому, спали родители Торнике. «И не жарко им?» — подумал Заза, глядя на закрытую дверь. Больше он не оборачивался к ней, словно боясь, что и ему станет жарко.
Пока Заза и Торнике обедали, Лизико все время крутилась вокруг них, ничего особенного на стол она не подавала, но хлопотала так, точно кормила целый полк.
После обеда Торнике и Заза вышли во двор и улеглись прямо на траву, а Лизико убежала и вскоре вернулась, неся два тонких одеяла. Солнце уже скрывалось за деревьями. Сразу за двором начинался овраг, откуда веяло сырой прохладой. Оконные стекла ослепительно сверкали в лучах закатного солнца. Заза и Торнике лежали молча, Лизико читала. Еще немного — и она не сможет читать в легкой мгле наплывающих сумерек. Торнике лежал с закрытыми глазами. Заза задумчиво жевал травинку. Лизико сняла очки и продолжала читать без очков. Почувствовав на себе взгляд Зазы, она отложила книгу в сторону. Затем снова надела очки, посмотрела на Зазу и улыбнулась.
Заза ответил ей улыбкой, думая совсем о другом. Мысли увели его очень далеко отсюда.
— Наши девочки говорят, что самый лучший из всех молодых художников — Папуна,— сказала Лизико ни с того ни с сего, но никто тем не менее не удивился.
— А кто именно это говорит? — изобразил заинтересованность Торнике.
— Например, Магда,— ледяным тоном ответила Лизико. Ответ ее должен был, по ее расчету, убить брата. Тот и в самом деле замолчал.
«Опять Магда!» — подумал Заза. Он даже представил себе, какая она, эта самая Магда.
Существуют до чертиков начитанные девушки, они все знают и решительно обо всем разглагольствуют, кого угодно смутят своей эрудицией. Перед ними не дай бог сболтнешь что-нибудь неинтеллектуальное, обольют презрением. И как правило, эти умницы засиживаются в старых девах, этот факт их просто поражает: ведь такие образованные, вполне современные девицы должны быть нарасхват.
Наконец стемнело. На веранде зажегся свет. «Проснулись»,— подумал Заза. Стало прохладно, даже холодновато. В небе появились звезды. Они загорались одна за другой, как будто кто-то их зажигал, соблюдая строгий, раз и навсегда установленный порядок.
На фоне звездного неба деревья выглядели угрюмо, они таинственно шелестели листвой, словно заговорили после долгого дневного молчания.
— Светлячок! — воскликнула Лизико, вытянув в сторону дороги свою худенькую руку. Заза и Торнике лениво повернулись. Но это был не светлячок, круг света постепенно увеличивался, кто-то приближался с карманным фонариком.
— К нам! — отметил Торнике.
— Это Магда! — голос Лизико выдавал радость.
Свет фонарика, как собачонка, бежал перед невидимой человеческой фигурой, временами он сбегал с дороги, словно искал кого-то. Кроме этого маленького бесконечно двигающегося светлого круга, в густой темноте не было видно ничего. Наконец эта шустрая белая собачонка подбежала к ним, вскочила на грудь Торнике, скользнула по ногам Лизико, а затем луч света с настойчивым любопытством остановился на Зазе.
— Я же сказала, что это Магда! — Лизико торжествовала.
Освещенный круг вдруг исчез. Заза вначале увидел только тень, присевшую рядом с Лизико на раскладушку, затем тень приобрела более определенные очертания, хотя лицо по-прежнему оставалось неразличимым.
Заза встал.
— Познакомься, Магда,— проговорил Торнике,— это Заза, мой приятель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71