Они шли медленно, блаженная улыбка играла на их лицах, словно им было известно что-то такое, чего никто никогда не узнает. Заза только один раз поднимался к ним, даже не помнит зачем. Кажется, для того, чтобы отнести им газету, по ошибке брошенную почтальоном в ^го ящик.
Супруги называли друг друга «мамочкой» и «папочкой». Они жили в одной комнате, и видно было что это их весьма угнетало, хотя на словах они гордились тем,
что у них была одна комната, словно самый факт тесноты подтверждал их непоколебимую порядочность.
«Если бы мы по примеру других прибегали к помощи лжи, можете быть уверены, мы не оставались бы в одной комнате». «Если бы папочка был карьеристом, мы бы тоже обитали во дворце!» «Пожалуйте, пожалуйте к нам, в тесноте, да не в обиде!» «Войдите! Папочка всегда был покровителем молодежи, потому и остались в этой конуре!» «Мамочка, ложись, не то простудишься, у нас не топят!»
Заза пробыл у них совсем недолго и ушел с таким чувством, будто был виноват в том, что они жили в одной комнате.
Да, они явно жалели, что в свое время не прибегли к помощи лжи, что не позаботились вовремя о карьере, хотя это они, разумеется, тщательно скрывали. Теперь оба они уверовали в то, что были истинными мучениками за правду. Если послушать их, то получалось, что все только и делали, что лгали из самых корыстных целей: врачи, режиссеры, инженеры, почтальоны и милиционеры.
Не мог же он с ними спорить! Они все равно остались бы при своем мнении... Сейчас они не заметили Зазу, и он обрадовался, что избежал встречи.
«Мы с мамочкой были в кино. О, как лгут эти прославленные кинорежиссеры!»
Окна маленького кафе так запотели, что через них нельзя было разглядеть посетителей. Его стеклянные запотевшие стены походили на желтый шероховатый занавес, за которым ощущалась невидимая глазу суета, как в театре перед началом спектакля. У самых дверей стояли какие-то парни, они поочередно выглядывали на улицу. Они были в пальто и, видно, собирались уходить, но кого-то ждали. У них были такие унылые лица, словно их заперли снаружи. Заза перешел площадь перед кафе «Метро». Удивительно, он совершенно не думал о Магде. Сразу прошла, погасла первоначальная радость. Словно ничего не произошло. До сих пор он со страхом ожидал приезда Магды в Тбилиси.
И вот Магда приехала! Он завтра же мог ее увидеть. Но что он ей скажет? Они так расстались, что Зазе не следовало больше думать о встрече с ней. Но он все же думал. Ночью, перед сном, когда все невозможное
кажется возможным, когда мечты приближают далекое и недосягаемое, он прогуливался с Магдой по тбилисским улицам, растерянный и счастливый, потому что Магда любила его. А наутро все принимало реальный облик: Магда была далеко, и, наверно, им никогда не встретиться.
Папуна выходил из гастронома в пальто нараспашку. Обеими руками он обнимал бутылки шампанского и спешил к машине, стоявшей у самого тротуара и, по всей видимости, ожидавшей его.
— Папуна,— окликнул его Заза.
— О, Заза, поехали ко мне! — лицо у Папуны так и сияло.
Шофер открыл ему дверцу. Папуна бросил бутылки на заднее сиденье и повернулся к Зазе:
— Поехали?
— Что случилось, чему ты так радуешься?
— Заза, я счастлив, ты понимаешь, счастлив!
— Да?
— Ты помнишь того парня?
— Которого?
— Садись, расскажу по дороге.
— Я не могу, скажи, какого парня?
— Который провожал Лейлу.
— Ну?
— Сейчас он у нас!
— Что-о?
— Он у нас. Поехали, Заза! Если бы ты счастлив!
Заза решительно ничего не понимал.
— Постой,— сказал он,— как же так?
— Такси ждет,— сказал Папуна,— едем, скажу тебе по дороге.
— Ладно, я доеду до площади,— Зазе лось узнать, что случилось.
— Черт с тобой, поехали!
Они сели в машину. Папуна хлопнул рукой Зазу по
колену:
— Помнишь? Я же тебе рассказывал!
— Помню...
— И вот сегодня я возвращался домой... Вхожу в переднюю, а дверь в комнату приоткрыта. Слышу —
знал, как я все очень хотел разговор, узнаю его голос. Я чуть не упал... Понимаешь?
Он что-то хотел сказать, но, видно, не нашел подходящего слова.
— Понимаю,— сказал Заза нетерпеливо.
— Так вот, я тихонько подхожу к двери. Знаю, знаю, что некрасиво, но...— Папуна поднял вверх обе руки: — Что делать! — он смущенно улыбнулся.— Грешен!
— Дальше! — торопил Заза..
— Дальше... Ты не можешь себе представить. Ну-ка, угадай, что я услышал?
— Понятия не имею.
— Ну, так и быть... Я услышал голос Лейлы, голос Лейлы!—с такой радостью воскликнул Папуна, словно Лейла до того момента была немой.
— Потом?
— Что потом? Да... слышу я голос Лейлы...
— Об этом ты уже говорил.
— И ты знаешь, о чем она беседовала с этим парнем?
Папуна с улыбкой вглядывался в лицо Зазы: угадает он или нет.
— Не знаю!
— Обо мне! Обо мне! Представляешь, о моих картинах! Восхваляла их до небес. Я не знал, что мои работы так ей нравятся. Я же дикарь, варвар, едва не ворвался и не убил ее. Думаю, войду, брошусь перед ней на колени и попрошу прощения. Скажу ей, что я самая, самая некультурная свинья! Ведь правда же, я свинья? Скажи, ну разве не свинья?
Он смотрел на Зазу такими глазами, что Заза был вынужден сказать ему, что он и впрямь свинья.
— Я же хотел ее убить! — Папуна громко рассмеялся, гордо и беззаботно, смехом счастливого человека.
— А сейчас что ты намерен делать? — спросил Заза.
— Я выскочил, купил шампанского, ведь он гость все-таки...
— Остановите! — сказал Заза шоферу.
— Ну поедем, Заза, не ломайся!
— Нет, спасибо, Папуна!
— Не забывай нас,— крикнул ему Папуна,— захаживай, Лейла будет очень рада!
ТОРНИКЕ ПРИЕЗЖАЕТ В ГОСТИ К АНДРО.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71