Те, что родились летом, перенесли дни своего рождения на зиму, а те, что весной, предпочли осень.
Сначала все опасались, что Батиш и порога этого дома, в котором устраивается празднество, не переступит. Тогда, разумеется, остальные дни рождения, настоящие и ненастоящие, были бы преданы забвению. Но —- кто знает, как уж ему это удалось? — Быкен уговорил Батиш прийти на свой день рождения. Она сказала, что его аул далеко и она не сможет" приехать, — тогда он перенес празднование в ее аул. Ну, и после этого дни рождения пошли один за другим. И где бы, в каком ауле ни жил виновник торжества, а собирались в центре отделения. Батиш, согласившейся пойти на первые вечера, было уже трудно уклониться от остальных.
Сколько всевозможных дедовских игр, предназначенных для того, чтобы свести девушку с парнем, родилось заново на этих вечерах! Все было переиграно: и "Каков хан?", и "Бросание платка", и "Кольцо в руке", и "Пастух"... Наконец из всего этого множества постоянными сделались "Письма" и "Сосед-соседка".
Игра в письма может тянуться весь вечер одновременно с другими играми, и, когда играли в нее, все собравшиеся джигиты — и животноводы, и механизаторы, и рабочие — становились поэтами или уж, на худой конец, просто писателями. Другим девушкам писали ради приличия, коротко и небрежно, при обращении же к Батиш выказывали все свое искусство. Обычно письмо складывалось по такому примерно образцу:
5,№ 1-му от № 13-го.
Любимая моя, моя белоликая, заболел я тобой, горю в огне, разожженном тобой, настанет ли день, когда увижу твое лицо обращенным ко мне?! И днем и ночью все мысли мои -— лишь о тебе!
Б! Мои глаза устали следить за вами, вы не подаете мне никаких вестей (далее зачеркнуто слово "любимая"), почему так? Если я вам нравлюсь, как вы мне, если я вам по душе (следующее слово написано неразборчиво и густо зачеркнуто), если имеете ко мне расположение, то завтра вечером в восемь часов — или прямо вот сейчас после вечеринки — приходите к развалинам старой кузницы за аулом (или же свидание назначается у овечьего загона). Жду, жду, жду! Приходи, приходи, приходи!
Ваш ровесник Б. (или С, или Д.) "
Все письма Батиш принимала с благосклонной улыбкой, все прочитывала, но никому не отвечала. После вечеринки или назавтра в восемь часов вечера у развалин старой кузницы за аулом (или у загона овец) сталкивались двое-трое джигитов. Делая вид, что выискивают какую-то железяку в куче металлического хлама или ищут запропастившуюся телку, они некоторое время крутились у места назначенного свидания и, убедившись в конце концов, что Батиш не придет, расходились.
"Сосед-соседка" — эта игра поинтереснее "Писем". Тут уж не надо ждать конца вечеринки или завтрашнего дня, тут можно попытать счастья на месте.
Участники игры, то есть вся мужская половина их, лезут из кожи вон, чтобы оказаться соседом Батиш. Но ведь рядом-то всем не сесть. Соседом может быть только один. Вот и сваливаются на голову бедняги все радости этого соседства и все страдания.
— Ой-ей, не уживаюсь с соседкой! Прошу соседку Секена, — говорит Быкен.
— Я... в ссоре я... Мне бы Батиш... эту... этого Секена... это... соседку надо, — мямлит Бекен.
— Требую соседку Секена! — заявляет Бокен. Секен возражает:
— Не могу отдать соседку.
— Не хочет расставаться с соседкой! — объявляет водящий. — Какое ему за то наказание?
— Пусть заревет быком, — говорит Быкен, улыбаясь до ушей. И довольно ерзает на стуле, оглядываясь по сторонам.
— Пусть петухом... нет, простите... этой, как ее... курицей закудахчет, — краснея и весь вспотев, выговаривает Бекен. И, еще больше съежившись, опускает глаза в пол.
— Три куплета песни, три удара ремня, — холодно бросает Бокен. Недовольно скашивает глаза на висячую, из пиалы, лампу под потолком, которая уже начинает коптить, и еще больше выпячивает грудь.
Несчастному Секену приходится и быком реветь, и курицей кудахтать, и срывающимся, хриплым голосом исполнить три куплета песни, и подставить ладонь под жгучие удары толстого кожаного ремня. Претерпя столько испытаний на пути любви, стойко перенеся все муки, Секен горделиво смотрит на свою соседку. Та, кажется, довольна. Секен мысленно благодарит судьбу и за то, что подняли его на смех, и за то, что побили. Но тут уже подходит и его черед отвечать, в мире ли он со своей соседкой.
— Я, — говорит он, — с соседкой своей в мире.
— Докажи, что в мире, — требует водящий.
Значит, надо или обнять девушку, или коснуться ее щеки своей щекой. А поцелуешь — совсем хорошо.
Но какое там — обнять или коснуться! Батиш, которая до сих пор сидела совершенно спокойно, теперь прямо под потолок взвивается, не подпускает к себе.
— Не смог доказать, что ты в мире. Протягивай ладонь, — говорит справедливый водящий.
И снова три удара ремня. Безжалостно бьет водящий. С размаху бьет. Прямо весь дух из тебя вышибает.
На следующем кругу выпадает отвечать и самой Батиш.
— Я, — говорит она, — в ссоре. Мне нужен сосед Сакып.
Вот тебе и благодарность, вот тебе и награда за все насмешки, за все побои, — предают тебя, ничего не приняв во внимание...
Теперь уже Быкену доводится испытаГгь счастливое унижение. Затем — Бекену. Потом — Бокену...
Как-то вспыльчивый Бокен, когда его попросили подтвердить мир с соседкой, взял да и поцеловал Батиш насильно. Условиям игры это противоречило. Прильнувшие к ней против ее воли губы будто выпили из девушки всю кровь, и побледневшая Батиш, как только высвободилась, ударила джигита по щеке. Такое правилами игры тоже не предусматривалось. Бокен хотел было тут же расквитаться с девушкой, но руку его перехватил Секен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141