Я ведь полюбила тебя.
— Ах, вот оно что... Полюбила, значит...
— Ну и ревнив ты. Кроме тебя, я никого не любила. Не веришь?..
— Ради бога, не лезь. В мои годы на этом не проведешь.
— Вечно ты себя старишь. Сорок четыре для мужчины...
— Для мужчины, конечно, самая пора женихаться. А для женщины?
— Мне нет сорока. У меня самый бальзаковский возраст — тридцать пять.
— Тридцать пять тебе было шесть лет назад. Ну, допустим, тридцать пять. У нас, на востоке, тридцать пять — это старуха.
— Прогнивший, дикий восток.
— Пусть дикий. Но у этого древнего дикого востока был хороший обычай: жена не перечила мужу.
— Прости меня, ты весь горишь. Я помешала тебе... Ты говорил о том...
— Забыл.
— Ты говорил, что плакать хочется, когда вспоминаешь юность.
— Да. Хочу плакать. Но не от тоски по минувшему, а от жалости к себе...
— И напрасно. Ты добился всего, о чем мечтал.
— А может, не добился?
— Не говори глупостей. Ты и академиком станешь. Впереди еще вон сколько, дорога длинная. Эти старики, из которых песок сыплется, думаешь, долго они протянут? Пока-то, конечно, первое слово за ними. Делать ничего не делают, только бока отлеживают, а каждый месяц восемьсот-девятьсот, а то и всю тысчонку получите, пожалуйста...
— В голове твоей, кроме денег, есть что-нибудь? Для тебя вся жизнь, весь смак ее — добыть копейку, одеться и пожрать.
— Думаешь, я мещанка? Вечно тебе надо меня унизить...
— Ну, допустим... Так чего же я должен хотеть, о чем мне мечтать'прикажете?
— Брось эту труху бумажную, ее уже и мыши не нюхают. Ты вкус жизни забыл, да и куда тебе... не знал ты его. Долби не долби — не поймешь.
— Ну-ка! Ну-ка!
— Это кто сказал: "Жить надо так, чтобы,когда умирать будешь, ни о чем не жалеть"?
— Прошу извинения, нечто подобное, начиная с древних эллинов, говорили многие.
— Не важно, кто сказал. Важно, что знал этот человек толк в жизни. Надо успеть взять от времени все. Все, все, что оно дать может. Так и надо жить, если ты человек современный.
— Все правильно. Кино, театры, рестораны... Курорты, санатории... Ты всего попробовала. А чего еще желать современной женщине?
— Хороший дом, современно обставленный... Дача, машина... Много чего.
— Все имеешь... Что еще надо?!
— Мой милый! Я хочу защититься.
— Ах, вот о чем речь...
— Да... Такого случая давно не было. А сегодня вдруг и так кстати... Жена Бикали, ну тот, что на твоей
кафедре...
— Что Бикали женат, я знаю.
— Да не перебивай... Муж младшей сестренки этой Канышми как раз лингвист, французским занимается...
— Ну и что?
— Сегодня в гастрономе ее встретила,- слово за слово, и всплыло.,У меня так и заныло все внутри. Знать бы раньше...
— И что бы ты сделала?
— Как что сделала? Ведь самое трудное — минимум по языку. Его сдать, остальное —- ерунда.
— Допустим, все сделано. А дальше?
— Дальше — диссертация.
— И какую же тему вы намерены выбрать? —-Да все равно.
— А писать кто будет?
— Что значит — кто? Думаешь, все, кто защищает, — Америку открывают? Надергают из разных книг, с чужих диссертаций перекатают... Да и ты на что? Этот несчастный кандидатишка Бикали, который каждому в рот смотрит, и тот дал жене защититься. Все говорят, он ей диссертацию сделал. Ведь такую бестолочь поискать только, — спроси у нее, где нос, она на рот покажет.
— Значит, по-твоему, все бестолочи должны стать кандидатами?
— Тебе мало меня унизить, тебе надо меня оскорбить. Нашел себе рабу и отпустить боится. А ведь бестолочь ты, а не я. Стану кандидатом — тебе что, от этого хуже будет? Несчастная сотня, которую я из себя выжимаю в бесконечной возне с детьми, в грязных дрязгах с директором, с завучем и бог знает еще с кем, — плохо будет, если завтра вместо одной сотни три будет? Стоит задуматься.
— В этих пустых стенах, где только эхо от наших с тобой голосов гуляет, для нас двоих денег достаточно. Разве что из сторублевок платья тебе кроить...
— Да в деньгах одних разве дело? А почет? А имя? Вот ты — профессор. Кому плохо будет, если жена твоя — доцент? "Семья, где каждый — ученый" — плохо звучит?
— Разве в том дело, что говорить будут?
— А как же? Ты для чего работаешь? Для чего исписал эту прорву бумаги?
— Для чего же, интересно бы знать?
— Ради славы. Удачи ради. Успеха. Карьеры. А уж после ради того, чтоб жилось хорошо.
— Может, бросишь эту дудку и уберешься отсюда?
— А-а... Как против шерстки, так на дыбы? Ты же других за людей не считаешь! Думаешь, я слепая? Не вижу? Кому другому, а мне можешь очки не втирать. "Прогресс науки", "благо народа" — так я и поверила, что ты ради этого спину гнешь! Уж кто-кто, а ты-то живешь единого хлеба ради. И не строй из себя ни ученого, ни святого. Ты — торгаш, и наука — твой товар. Чем колотить себя в грудь: "я —доктор", "я —профессор", лучше б жене помог. Нужна твоя ученость, когда от тебя как и от мужика-то проку чуть.
— Вон, старая кобыла... Мало жеребцов, под которыми ты гнулась... Дурь твою не вытоптали...
Но даже после того, как Гульжихан в слезах, то ли и вправду искренних, то ли фальшивых, вся подобравшись, тихо исчезла, Бексеит еще долго не мог прийти в себя. Он мерил шагами огромный, прекрасно обставленный кабинет, стены которого были в полках, забитых книгами, а все пространство у окна занимал великолепный письменный стол, и в голове его царил содом. Он гнал от себя мысли, выплеснутые гневом, который кипел в нем. Он жаждал унять этот гнев... "Нервы, все нервы, надо беречь себя", — и перебирал длинные четки (тончайшая резьба по красному дереву) , которые в последние годы всегда были в кармане.
Как ни заставлял он себя думать о чем угодно, лишь бы не о том, что произошло сейчас, Гульжихан не желала покидать его мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141