Но в почтительно расступившейся толпе не было ни молодого виртуоза, ни его спутников. Сирано уже направился было к «Дому Циклопа», как вдруг заметил вдали Зиллу.
— Эй, погоди, красотка, дай сказать пару слов! — крикнул он ей вдогонку.
Цыганка обернулась на этот бесцеремонный окрик и, узнав Сирано, остановилась, давая ему время подойти ближе.
За Зиллой виднелась фигура Бен-Жоеля, тщательно отворачивавшего свое внезапно нахмурившееся лицо.
— Скажите, куда девался тот молодой человек, который приходил вчера с вами в замок Фавентин? Честное слово, я уже глаза проглядел, стараясь отыскать его.
— Вы спрашиваете про Мануэля? — спросила гадалка.
— Да, про него!
— Его нет сегодня с нами!
— Где же мне искать его?
— Спросите брата, он лучше знает! — ответила Зилла, с полупоклоном отходя от Сирано и оставляя брата и Бержерака в приятном тет-а-тет.
Бен-Жоель собрался уже было благородно ретироваться, но Сирано быстро остановил его, положив на плечо свою сильную, большую руку.
— Эй, милый, куда же ты? Как вижу, ты такой же дикарь, как и твоя сестрица!
— Пустите меня! — пробормотал цыган,-ежась под тяжелой рукой поэта. Этот жалобный оттенок в голосе бродяги, вероятно, кое-что напомнил Сирано, так как он быстро заглянул в низко опущенное лицо бродяги, но, видя, что тот отворачивается, Бержерак просто взял его за подбородок и поднял его смущенное лицо вверх.
— Та-та-та, так это ты голубчик?
— Вы меня узнали, господин?
— Как же, как же, узнал! Но не беспокойся, не по твоей вине; я вижу, ты не забыл моего совета и прятался, насколько мог!
— Я прятался лишь потому, что мне было совестно.
— Не лги! Во время нашей первой и последней встречи я до такой степени был очарован твоей особой, что обещался вздернуть тебя на виселице при первой возможности. Помнишь ли ты это, мерзавец?
— Да, помню, но, прошу вас, забудьте это... Ведь тогда, в ту злосчастную ночь, я был на чужбине, вдали от своих, меня мучил голод и я поддался искушению...
— Ну, подобные искушения, вероятно, попадаются тебе на каждом шагу!
— Нет, вы ошиблись,— в глубине души я честный человек.
— До этой глубины пришлось бы слишком долго докапываться!
— Уверяю вас...
— Довольно! Я нашел тебя как раз вовремя,—и ты можешь мне пригодиться. Слушай же, скотина, я оставлю тебя в покое и забуду свое обещание относительно виселицы, если ты окажешь мне одну услугу!
«Но я-то, я не оставлю и не забуду своей мести!» — пробормотал про себя бродяга.
— Я весь к вашим услугам, чем могу быть вам полезен? — проговорил он вслух.
— Где Мануэль?
— Вероятно, на паперти Собора Парижской Богоматери, но к 11 часам он вернется домой.
— Идем и там обождем его прихода!
— Вы хотите зайти ко мне?
— Почему же нет?
— Да, конечно, но...
— Или твоя конура — разбойничий притон, куда порядочному человеку рискованно и войти?
— Конечно нет!
— В таком случае двигаемся! Бен-Жоель нехотя согласился.
— Ну а по дороге мы можем немного поговорить. Скажи, пожалуйста, что изображает из себя этот Мануэль?
— Он — славный товарищ... вроде меня.
— Что же, и он так же, как ты, поддается искушениям,— с некоторой боязнью спросил Сирано,— и занимается облегчением чужих кошельков?
— Куда там! Это — честнейшее и великодушнейшее существо.
Сирано вздохнул с облегчением.
— Какого он происхождения?
— Дитя случая, как вообще все мы!
— Но я заметил, что он не без образования. Где он учился?
— Да так, где придется. Между прочим, когда еще наше племя не рассеялось совсем, как теперь (наш отец был вождем целого племени), мы приютили одного славного малого, итальянского доктора, который принужден был оставить свою родину благодаря неудачному удару шпаги. Вы меня понимаете?
— Вполне! Продолжай, пожалуйста.
— Ну так этот доктор был человек очень образованный; он заинтересовался Мануэлем и, убедясь в его способностях, скуки ради стал с ним заниматься. Мануэль же усердно принялся за науку, и теперь вот в состоянии кропать стихи в честь прелестных дам.
— Что же случилось с его учителем?
— Он умер.
— Естественной смертью?
— Самой что ни на есть естественной: он просто под конец своих дней слишком любил поесть.
— Вечная ему память, но вернемся к Мануэлю. Ты говоришь, что он дитя случая?
— Да!
— Вашего же племени?
— Да, кажется.
Сирано сильно сжал руку Бен-Жоеля и, глядя ему строго в глаза, спросил еще раз:
— Уверен ли ты в этом?
— Но к чему этот вопрос?
— К тому, что у меня есть другие предположения относительно происхождения Мануэля.
— Какие?
— А такие, что он дитя не случая, а украденный ребенок!
— Украденный? — невольно бледнея, вскрикнул Бен-Жоель.
— Да, я уверен теперь, что он уворован, но не тобой, конечно,— ты для этого еще молод,— а твоими, может быть, твоим отцом.
— Э, Господи Боже мой, ну подумайте сами, какую несообразность вы говорите! Зачем бы стали мы воровать его? — спросил цыган самым естественным тоном.
— Затем, зачем вы обыкновенно крадете детей: чтобы пользоваться ими, как приманкой для возбуждения сострадания у сердобольных людей; затем, чтобы приучать их к воровству и преступлению и, наконец, затем, чтобы выманить выкуп у родителей. Да мало ли зачем занимаетесь вы кражей детей!
— Нет, барин, вы ошибаетесь, Мануэль принадлежит к нашей семье!
— Не особенно настаивай на своем мнении, так как я, может быть, заставлю тебя отказаться от него. Впрочем, прежде чем продолжать дальнейшие исследования по этому вопросу, я хочу поговорить с Мануэлем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94