— Я уже признался вашей милости в своей вине, и теперь покорно жду вашего благосклонного суда.
— Хорошо, об этом мы поговорим потом, теперь же скажите, узнаете ли вы этого господина?
Цыган взглянул на Людовика де Лембра, на которого ему показал судья, и просто ответил:
— Да, это Мануэль, мой товарищ!
— Прекрасно, ваша правдивость зачтется вам в ряд смягчающих вину обстоятельств. Теперь расскажите этому уважаемому обществу, так же как вчера рассказали мне, что побудило вас выдать вашего товарища Мануэля за графа де Лембра.
— Да, изволь сейчас же все это рассказать, бездельник, так как твоя жульническая проделка больше всего обрушилась на меня,— добавил Роланд.
— О, господин судья, вина моя весьма простительна,— отвечал цыган шутливо.— Случай столкнул меня с господином Бержераком, и господин Бержерак по каким-то признакам предположил, что Мануэль — это граф Людовик де Лембра. Я, конечно, воспользовался благоприятным случаем, чтобы составить счастье одному из моих братьев, в надежде, что и на мою долю перепадет малая толика деньжат, благо Мануэля нельзя назвать ни неблагодарным, ни скупым.
Мануэль совершенно растерялся и стал уже сомневаться даже в себе самом.
— Однако это дьявольская интрига,— заметил прево.
Сирано, молча слушавший признание цыгана, при последних словах быстро вскочил со своего места и, подойдя вплотную к Бен-Жоелю, грозно проговорил:
— Послушай, проклятая египетская змея, кого ты думаешь обмануть? Ведь все твои козни будут выведены на чистую воду!
Согнувшись с насмешливым смирением перед Сирано, цыган смело сказал:
— Мои слова — чистейшая правда, сударь.
— Лжешь! — с негодованием воскликнул Мануэль, выходя из оцепенения.— У тебя даже есть письменные доказательства моего происхождения.
— Да, да, они находятся в фамильной книге старика Жоеля. Советую вам, господин судья, обратить внимание на это обстоятельство,— проговорил Сирано.
— Книга, о которой вы говорите, знакома вам? Вы ее видели?—злобно улыбаясь, спросил судья.
— Нет, не видел.
— Так, может быть, хоть вы видели? — обратился судья к Мануэлю, пожимая плечами.
— И я тоже не видел ее, но, хотя я и не интересовался ею в то время, при мне так часто упоминали о ней, что я никогда не сомневался в ее существовании,— ответил Мануэль, опуская голову.
— Вы не видели этой книги по весьма простой причине: ее никогда не было! — проговорил прево резко.
На этот раз в голове Сирано мелькнуло сомнение, одно мгновение он недоверчиво смотрел на Мануэля, но это колебание длилось лишь минуту, и он даже устыдился этого минутного сомнения, извинительного ввиду загадочности всей этой истории. Сирано лишь в эту минуту понял всю гнусность Бен-Жоеля и, взяв его грубо за плечо, спросил, задыхаясь от негодования, клокотавшего у него в груди:
— Так это правда?
— Да, это правда.
Роланд торжествовал. В этот решающий момент все, на кого он рассчитывал, не обманули его ожиданий.
— Господа, вы видите теперь сами, на каком подлом, жалком основании было построено это здание лжи и коварства,— обратился он к гостям — Право, я сыграл в этой комедии роль какого-то безумца, так наивно поверив на слово этому проходимцу К счастью, все это легко исправить, и моя легковерность не принесет мне много потерь.
— О, будь проклят тот день, когда ты вытащил меня из моей нищеты! — воскликнул Мануэль, хватая руку своего друга.
— Еще один вопрос,— сказал судья, заинтересованный своим исследованием — Известна ли вам, Бен-Жоель, история похищения Людовика де Лембра и Симона Видаля?
Вместо ответа цыган утвердительно кивнул головой.
— Стало быть, этот человек, которого вы называете Мануэлем, это?..
— Это Симон Видаль.
— Ну а где же то похищенное дитя, Людовик де Лембра? Что с ним?
— Он умер восемь лет тому назад, в таборе моего отца. Вот все, что известно мне об этом ребенке,— ответил Бен-Жоель дрожащим голосом.
— Вы еще должны знать кое-что.
— Что же именно?
— Вам должно быть известно, участвовал ли Мануэль в ваших честолюбивых планах.
Бродяга медлил с ответом: где-то в глубине души голос чести подсказывал ему правдивый ответ.
— Не губи его! — шепнула Зилла.
— Помни! — проговорил Роланд, проходя мимо.
Очутившись между двух огней, цыган стоял в нерешительности. Он прекрасно понимал, что прямой расчет был охранять интересы графа, но в то же время боялся раздражить Зиллу, зная, что одно ее слово могло погубить их.
— Ну, отвечайте, был ли Мануэль вашим соучастником и сообщником в этом деле? — спросил судья.
Этот суровый окрик прервал колебания Бен-Жоеля, и он решительно проговорил:
— Да, Мануэль был моим соумышленником.
— Негодяй! И ты еще так подло, нагло лжешь! Зилла, дорогая моя, ты ведь все знаешь! Ты видишь, судья ошибается, объясни же, скажи ему всю правду. Спаси меня, моя дорогая!—страстно проговорил Мануэль.
Но Зилла, нахмурившаяся было при заявлении брата, теперь снова приняла бесстрастно-холодный вид и, не поднимая глаз, сухо ответила:
— Ни вы, ни мой брат не посвящали меня в свои дела, я не могу ни защищать, ни обвинять.
Мануэль хотел было еще что-то сказать, но судья сухо прервал его:
— Мануэль, вы обвиняетесь в покушении присвоить себе титул и имя графа Людовика де Лембра. Это, как мне кажется, вполне доказано. В ожидании решения суда вы будете заключены в тюрьму,— сказал судья, делая какой-то знак.
В ту же минуту дверь отворилась, и в зал вошел полицейский в сопровождении двух солдат.
— В тюрьму?! — воскликнул Сирано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94