— Сам я, к сожалению, не мог встретить, был в отъезде.
— Не беспокойтесь, все устроились хорошо, я благодарен вашим товарищам,— промолвил Степанов, вглядываясь в скуластое, с небольшой темной бородкой лицо Ложенцова.— Особенно я признателен товарищу Ветлу-гину, с ним я еще на пароходе имел честь познакомиться,— и, присаживаясь к столу, пояснил: — Для вашего сведения, штаб моего полка с главным отрядом расположился здесь, в городе, второй отряд, во главе с командиром Оленевым, направлен в село Коврижки, одна рота отправилась к Русскому Туреку. Остальные несколько мелких отрядов мы намерены послать в другие волости...
— Ну что же, не возражаю,— согласился Ложенцов.— Это большая нам помощь. Скажу вам, здешние плотненькие мужички крепко сопротивляются.
— Вернее, не мужички, а кулаки,— усмехнувшись, поправил Степанов и, достав предписание Наркомпрода с просьбой оказывать полку содействие, протянул его председателю.
— Я и говорю, что плотненькие,— принимая бумагу, ответил Ложенцов.— Только что я вернулся из одной деревни... Там эти плотненькие создали банду и убили несколько наших товарищей.
— Я уже слышал о жертвах,— заметил Степанов.— Однако мы противников Советской власти, надеюсь, за-ставим уважать наши требования,— и, взглянув на Ло-женцова, который неуклюже нацеплял на нос очки
с металлическими дужками, подумал: «Волостной староста, не больше. Таким бы не хлеб заготовлять, а коров пасти... Может, это и к лучшему, всю заготовку мы возьмем в свои руки...»
Степанов достал из планшета карту губернии, на которой значились его карандашные пометки.
— С вашим Ветлугиным я уже рассмотрел некоторые опорные пункты уезда. Вместе с ним наметили, куда поедут наши люди. Но мне не совсем понятно, товарищ председатель, почему он нам не рекомендовал ехать в ряд прибрежных населенных пунктов?
— Видите, в чем дело,— возвращая документ, сказал Ложенцов.— В этих деревнях уже работают продотряды губисполкома...
— И что же?
— Мы считаем, что в основном они неплохо справляются. И прибытие ваших представителей может повлиять... вызовет, так сказать, параллелизм в работе.
— Не думаю,—возразил Степанов.— К тому же, насколько я понимаю, все, что находится в пределах нашей дислокации, мы, как специальный полк с особым целевым назначением, должны подчинить себе...
— Ну, нет, товарищ командир, мы этого не можем вам разрешить,— вскинув голову и сняв очки, настороженно произнес Ложенцов.— У нас есть решение губисполкома, и мы будем там сами продолжать заготовку хлеба.
— Для кого, позвольте узнать? Для себя? — холодно спросил Степанов и увидел, как светло-голубые доверчивые глаза Ложенцова изменились, стали твердыми и неуступчивыми.
— Ничуть нет,— ответил Ложенцов.— Забывать не надо — рядом у нас Северный фронт...
— Это что же, местнические настроения? — стараясь повернуть собеседника, упрекнул Степанов.— Ужели не ясно, что хлеб в первую очередь надо двинуть для спасения голодающего Петрограда, Москвы...
— Знаем, товарищ командир, и уже помогаем. На днях мь отгрузили Петрограду с пристани Русский Турек пять тысяч пудов ржи.— Пошарив близорукими глазами по столу, Ложенцов взял телеграмму.— Вот подтверждение... Что же касается дальнейшей работы, то я считаю, что свертывать работу наших отрядов мы
и в дальнейшем не будем. И передавать хлеб кому-либо без соответствующих нарядов не собираемся.
— Жаль, очень жаль,— насупился Степанов и, закрыв план-шет, встал.— Я не думал, что наша встреча кончится так неожиданно. Однако разрешите вам, товарищ председатель, заметить, что и мы не обязаны поддерживать ваши местные соображения.
— Как так соображения? — вспыхнул Ложенцов и тоже нетал, одернул свою тужурку.—У нас не соображения, а решение губисполкома...
— У меня, товарищ председатель, полномочия Москвы, как вы изволили прочитать в документе,— с твердой решимостью не уступать ответил Степанов и, приложив руку к козырьку фуражки, молча вышел.
Ложенцов с минуту постоял, будто оценивая, что же между ними произошло, потом повернулся к окну и, увидев на улице слегка прихрамывающего Степанова, неприязненным взглядом проводил его со двора.
— Ты знаешь, Егор...— выйдя в приемную и увидев Ветлугина, сказал Ложенцов.— Ты знаешь, командир-то этот, кажется, хромает на обе ноги... Сам еще не начал заготовку хлеба, а уже на наш хлеб нацелился. Вот тебе и помощь...
- Как так нацелился?
— Собирается воспользоваться заготовленным нами хлебом.
— Л они сюда для чего приехали?
— Вот именно...— Ложенцов поправил на боку маузер.— Нет, дорогие товарищи, поработайте сами, для этого вы и присланы к нам. Это проще — взять да отгрузить готовенький хлеб, мы и сами отгрузим не хуже вас,— и вышел из комнаты.
Через несколько минут он вернулся, сказал:
— Надо об этом, Ветлугин, поставить в известность командиров наших отрядов, чтоб они ни в коем случае... И пусть эти приезжие не думают о себе лишка... Видали мы тут всяких...
И снова вышел.
Ветлугин вспомнил, как Степанов живо интересовался работавшими в уезде продотрядами, расспрашивал о том, сколько заготовлено хлеба. «Зря, видно, я ему обо всем рассказал,— подумал он, чувствуя, что зародившееся при встрече доверие к Степанову начинает
таять.— И в самом деле, сюда уже наведывались всякие...»
Вспомнилось, как весной приезжала одна комиссия, и тоже с московским мандатом. Занималась эта комиссия реквизицией имущества богачей. Но во время изъятия ценностей купца Сундырева члены комиссии крепко поспорили между собой. Узнал об этом Ложенцов, заинтересовался и, заподозрив, что дело у них не чисто, на свой риск распорядился всех их арестовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119