«Даже воробей не упадет с дерева без божьего соизволения — как же без такого соизволения могло исчезнуть твое письмо?»
Наадж так и не нашла его и написала новое:
«Вы не только бесстыжий, Вы еще и глупый. Я очень люблю своего жениха. И никакая я Вам не «девочка». Вы не смеете обращаться ко мне на «ты». Больше я не стану читать Ваши письма, буду бросать их в огонь.
Н. Сенна».
Лаас сам относит письмо и успокаивается, лишь когда Наадж вместе с письмами Ууссаара сжигает и присланные им фотографии.
Был уже конец апреля, когда Лаас, отправившись на велосипеде к родителям, нагнал по дороге мать. В эту весну мужикам везет на уловы, и мать частенько ездит в город торговать рыбой. Лаас слезает с велосипеда, и они разговаривают о том о сем. Наконец мать говорит, что слышала про Лааса плохое.
«Мийя!» — проносится у него в голове. Он ни о чем не спрашивает, только шаг его становится тяжелее.
— Говорят, что ты отбил невесту?
— Ну-ну!— смелеет Лаас и идет возле матери.— Где ты слышала? Чья же тогда Наадж невеста...
— Какой-то большой художник, или кто он там, уже давно ухаживал...
— Ничего там не было. Я знаю этого парня уже несколько лет, еще по Таллину. У него и тогда были невесты — на расстоянии, и Наадж, наверное, была одной из них.
— Ладно, пусть будет...— Больше мать ничего не говорит, хотя ей рассказывали еще об одном парне из ремесленного училища, о каком-то священнике и двух других «женихах» Наадж.
— Наадж мне все рассказывала,— махнул рукой Лаас.
— Откуда ты знаешь, что все?
— Она поведала о себе и больше того, пустяков скрывать она бы не стала.
Лицо у матери серьезное, видно, у нее что-то еще на душе.
— Ты недовольна Наадж?— спрашивает наконец Лаас.
— Довольна, недовольна — поди, не для меня жену берешь. Только трудового человека из нее не выйдет, руки не приучены. Если она по грамоте... то мог бы присмотреть себе человека, который своей грамотой копейку зарабатывает. А пока у нее ни учености, ни обученности, да и у тебя все наполовину. Мало ли учительниц тут, получают хорошие деньги, взял бы кого из них. Ужасно неприятно слышать, когда про человека дурное говорят. Где дым, там и огонь.
— Дым был, когда и ты с отцом сходилась.
Дорога сворачивает под гору. Лошадь, торопившаяся домой, пошла рысью, телега загрохотала, и они уже не слышат друг друга. Лаас садится на велосипед и по другой стороне дороги обгоняет мать.
После этого разговора в душе Лааса снова начинает тлеть какая-то старая, давно забывшаяся неприязнь к матери. Только у него, у Лааса, есть право верить или не верить Наадж, все другие пусть закроют свои рты и отстанут от нее! Он злится на Наадж, злится на всех, кто говорит плохо о его невесте.
Подобным образом старый черт и изнашивает между влюбленными свои семь пар постол. Вперемежку идут ясные и хмурые дни. Лаасу хочется, чтобы все было хорошо, женитьба — это великое событие, и он заставляет себя думать о Наадж только хорошее. Иногда он заверяет ее, что она самая лучшая девушка на свете,— конечно, в ответ на то, что она считает его самым лучшим на свете мужчиной.
Больше всего Наадж сближается с отцом и Малль. Юри держится сторонкой, и мать свыкается с невесткой, как с неизбежностью. После того разговора она Лаасу про Наадж ничего не говорит и из самолюбия рассказывает деревенским бабам о своей будущей невестке все самое хорошее. И мягко и тактично, как это свойственно ей, она приучает Наадж к хозяйству.
Свадьба прошла.
Наадж была прекрасна в своем белом платье и с миртовым венком на голове, когда они шли по церкви, под ее высокими сводами, и на хорах рокотал орган. Стоя перед алтарем, они сжимали друг другу руки. Пастор читал наставления, и свидетели стояли позади. Нет, они никогда не оставят друг друга. Обмен кольцами, утвердительные «Да! Да!». Потом пожелания счастья и цветы. Мийя тоже тут, сосредоточенная, вся в черном. Зачем она пришла? Может, хотела прекратить разговоры — так надежнее.
Снова звучит орган. Разок на хорах словно бы слышится зов утопающего, и Лаас вместе со своей повенчанной женой выходит из церкви, чтобы за ее порогом принять новые поздравления.
Со стороны Наадж на свадьбе присутствуют лишь ее отец, мать, две школьные подружки. Даже брат со своей женой не явились. В основном свадебные гости — это родственники Лааса. Он очень хотел, чтобы в свидетелях был также Аксель. Но тот не приехал, послал свадебный подарок — трехтомную книгу немецкого психолога.
Несмотря ни на что, Лаас счастлив. Его молодая жена дорога ему и любима. Единственный человек, который на свадьбе для него не очень желателен,— это мать Наадж. Недостатки ее он воспринимает особенно обостренно.
Однако после свадьбы в душе Лааса поселяется неудовлетворенность. И нет уже громоотвода для его злости — матери Наадж. Чувствует себя безвозвратно опутанным, связанным, закованным.
Золотые Ворота — женитьба на Наадж? Значит, теперь конец его устремлениям и мечтам и дальше он уже никуда не двинется? В университет — попадет ли он еще туда, ведь сейчас ему нужно заботиться о двоих. Он бы и дня не оставался в Уулуранна. История с Мийей стала, по его мнению, выглядеть неприглядно, глупо, пошли слухи, что ее частенько ходит утешать лейтенант Рийвес, начальник кордона, а тело Антона все еще не найдено.
Вскоре после свадьбы Лаас получает месячный отпуск. Они прикрепляют к багажникам велосипедов свои вещи и уезжают. Ночи проводят по-цыгански в лесу, а днем катят по пыльному шоссе — рядышком и друг за другом. Ветер, будто нарочно, дует все время в лицо, но Наадж держится молодцом и не устает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77