Вы помните, что сделал Архимед?
- Архимед?
- Да, Архимед из древних Сиракуз. Однажды к Сиракузам подошел неприятельский флот. Архимед велел всем женщинам взять зеркала и выйти на городские стены. По его команде они навели солнечные зайчики на мачту одного из кораблей. Корабль тут же запылал. Зайчики перескочили на второй, затем на третий корабль, и неприятельский флот превратился в костер. Вот что значит сконцентрировать энергию в нужной точке пространства!
Николай Михайлович недоверчиво покосился на Белова, прикидывая, не шутит ли он и нет ли тут чего-нибудь обидного. Но Игорь Никитич даже не смотрел в его сторону.
- Примерно таким путем, - рассказывал он, - нам и удалось добиться нужных скоростей истечения. То, что нагрев идет при отсутствии кислорода, предохраняет части двигателя от пережога, а чтобы они не расплавлялись, в корпусе калорифера и сопла проведена сеть каналов, через которые подается в камеру нагрева жидкий водород с первоначальной температурой минус двести пятьдесят три градуса. Энергии у нас хватает, но водорода можно взять с собой очень ограниченное количество, поэтому мы должны расходовать его как можно экономнее и лететь окольными путями.
- Почему же окольными? - снова перебил Синицын. - Ведь прямая - кратчайшее расстояние. Что же может быть проще и экономнее, чем полет по прямой?
- При полете с одной планеты на другую, - отвлек его Константин Степанович, - путь по прямой труден и невыгоден. Я вам расскажу об этом после.
Профессор недоверчиво хмыкнул. Ему хотелось задержаться, не торопясь поспорить, но Белов все дальше уводил своих слушателей в страну чудес.
- Взгляните на крылья. Они расположены выше гондолы и могут вращаться, как воздушные винты вертолета. Их приводят в движение небольшие реактивные двигатели, установленные на концах. Рабочим веществом в них служит атмосферный воздух. На правом большом крыле сопло обращено назад, а на левом вперед. На задней паре - наоборот, сопло правого крыла обращено вперед, а левого - назад. Таким образом, передняя и задняя пары вращаются в разные стороны. В таком виде "Уран" делается вертолетом. Ему не нужны ни взлетные дорожки, ни посадочные площадки.
Когда корабль взлетит, левое переднее и заднее правое крылья одновременно переворачиваются, и сопла, расположенные на их концах, оказываются обращенными в одну и ту же сторону. Все крылья устанавливаются в поперечном положении, и "Уран" превращается в самолет. Очертания корпуса позволяют ему, подобно гидроплану, садиться на воду и взлетать с нее, даже не превращаясь в вертолет. Для движения при этом служат те же небольшие воздушные двигатели. Но главное назначение "Урана"-летать в безвоздушном пространстве, по желанию меняя направление и скорость полета. Ну вот, я и кончил. Остается осмотреть корабль внутри. Пойдемте, товарищи!
Чтобы добраться до кабины, пришлось пролезать через несколько круглых, довольно узких люков-дверок в гондоле корабля. Между дверками был расположен пропускник, служащий во время пребывания на чужой планете дезинфекционной камерой, а в условиях космического полета - вакуум-камерой для выхода в безвоздушное пространство.
Снаружи кабина имела форму граненого шара. Она, точно драгоценный камень в оправу, была вставлена в переднюю часть гондолы. Бесчисленные плоские окна из хрустальных плит в многоугольных переплетах придавали ей сходство с глазом гигантской стрекозы.
Внутри кабина была разделена на три отсека - верхний, средний и нижний. Легкие лестницы, ажурные переходные мостики из золотистого дюраля; площадки из прозрачной пластмассы, эбонитовые щиты со сложнейшей аппаратурой чередовались с предметами домашнего обихода, которые, как и все, что здесь находилось, имели не совсем обычный вид. Вот постель, которая в два приема превращалась в стол с креслом, вот этажерка с зажимом для каждого предмета, вот плита с гнездами для кастрюль, а вот и сами кастрюли с герметическими крышками и крошечными манометрами. Гироскопические установки, сервомоторы, насосы, оптические приборы, калориферы, выключатели, ваттметры, реле, спидометры, термопары и какието совсем уж непонятные приборы в первый момент создавали впечатление полного хаоса.
Но под пытливым Галиным взглядом постепенно начала проступать закономерность в расположении этой путаницы. Скоро она распознала почти все механизмы и приборы. В конечном счете, все они оказались ее старыми институтскими друзьями, только очень повзрослевшими и удивительно нарядными. Так, при выходе из темного помещения на залитую солнцем улицу вначале ничего не видно из-за ослепительного света. Но вот проходит секунда-другая, и глаз начинает различать здания, троллейбусы, автомобили, отдельных людей и, наконец, даже листья на дереве, растущем на противоположном тротуаре.
Отсеки кабины имели общий каркас. Все внутреннее устройство кабины могло поворачиваться относительно ее оболочки. В среднем, центральном, отсеке находились пульты воздушного и космического управления. Между ними был расположен тройной космический гирокомпас, необходимый для прокладывания курса при взлетах, посадках и полете в облаках. Оси трех гирокомпасов, однажды приведенные в движение, сохраняли свое направление при любых изменениях напряжения гравитационного поля и при любых маневрах корабля.
Окна занимали почти две трети поверхности кабины, поэтому видимость изнутри была превосходной. Все окна снаружи имели металлические шторы, которые плотно закрывались, когда это было нужно. Двойные стекла хорошо задерживали ультракороткие лучи:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65