Серебристые облака отражают солнечный свет, как мириады крошечных зеркал, и скрывают все, что находится под ними. Зона водяных паров расположена гораздо ниже, поэтому их с Земли нельзя обнаружить. Ну, да мы еще вернемся к этому не раз, а пока давайте-ка посмотрим, что делается внизу!
С включенным радаром, на предельно низкой скорости "Уран" вошел в плотную массу облаков явно водяного происхождения и начал медленно спускаться.
Корабль летел совершенно вслепую, то проваливаясь в глубокие воздушные ямы, то высоко взлетая при встречах с восходящими воздушными потоками. Иногда он круто валился набок, и только высокое искусство Ивана Тимофеевича спасало его от штопора.
Ольга Александровна укрепила на столе блюдо-контейнер с морожеными лимонами, так как у некоторых членов экипажа началась морская болезнь..
Особенно страдали от болтанки Синицын и Маша. Николай Михайлович первый не выдержал и лег на койку. Маша, иронически взглянув на него, хотела сказать что-то особенно язвительное. Но вдруг глаза ее помутнели, лицо залила белизна. Она закусила губы и опрометью кинулась вон из отсека.
"Уран" снизился до трех километров,, но вокруг по-прежнему стояла непроницаемая стена густого сероватого тумана.
На экране радара мерцала слегка сыпуклая линий горизонта, совсем как при отлете с Земли. Не верилось, что это горизонт иного мира.
Через несколько минут выполненный по принципу эхолота высотомер показывал уже 900 метров.
Максим направил радар вниз. Совсем близко под кораблем раскинулась однообразная холмистая поверхность. Ровные, мощные и, как казалось, неподвижные гряды высоких холмов расходились в стороны и терялись, выходя из фокуса радара. На их склонах простиралось нечто похожее на ржаное поле, по которому бежали извилистые волны.
- Какой странный пейзаж! - сказала Галя. - Жаль, что радар не передает цвета.
- Под нами вода! - воскликнул Белов. - Иван Тимофеевич, продолжайте снижаться.
"Уран" слегка наклонился и снова заскользил, точно с горки. Глаза всех были прикованы к указателю высоты. Стрелка его медленно ползла вниз, проходя через последние деления.
- Неужели тучи не рассеются до самой поверхности? - нервничала Галя, теребя пусковую кнопку кинокамеры.
Решив, что такой случай, как прилет в новый мир, не повторится, она включила камеру. хотя, кроме тумана, снимать было нечего Стрекотания аппарата не было слышно из-за рева воздушных двигателей. Говорить без микрофонов-усилителей было невозможно.
"Уран" шел со скоростью четыреста километров в час, и его по-прежнему сильно болтало, несмотря на все усилия Сидоренко смягчить качку. Иван Тимофеевич сидел за пультом воздушного управления, внешне совершенно спокойный, только очень серьезный и сосредоточенный.
- А погодка-то на этой Венере - не дай боже! - пробурчал он, безуспешно вглядываясь в непроницаемую сероватую стену тумана. - Как нам быть, Игорь Никитич? Дальше спускаться вслепую опасно! - сказал он, косясь на высотомер. - Высота всего лишь четыреста метров.
- Попробуем еще чуточку спуститься, - ответил Белов. - В крайнем случае включайте двигатель хоть на десять "же" и пробивайтесь кверху сквозь облака: начнем все сначала.
Стрелка высотомера снова зашевелилась. Галя хорошо запомнила, что такое десять "же", недавно испытанные ею при спуске. Она подумала было, что следует лечь, но отбросила эту мысль и осталась у окна.
Вдруг впереди закачались какие-то тени, метнулись в стороны обрывки туч, и "Уран" вынырнул из тумана... Под ним бежало назад мрачное, красновато-коричневое море, по которому медленно катились огромные, рачделенные сотнями метров водяные горы. По пологим скатам этих великанов тяжело карабкались меньшие волны. Неистовый ветер нетерпеливо срывал с них гребни, поднимал их кверху и мчал, разметывая в клочья, рассеивая и превращая в бешено крутящуюся белую пыль, которая тут же бесследно таяла в воздухе.
Над кипяшрй пучиной неслись низкие, почти черные тяжелые тучи, которые клубились, быстро меняй причудливые очертания. Они то касались нерхушек рвущихся кнерху волн, перемешиваясь с потоками пены, то стремительно взмывали вверх, чтобы в следующий миг снова ринуться навстречу разъяренному морю.
То тут, то там вырастали гибкие смерчи, Извиваясь, как змеи, они жадно всасывали влагу и, не удержав ее, рушились вниз сгремнтельными водопадами. Ветер подхватывал их на лету, разбивая в невидимые брызги.
Ветвистые молнии, внезапно расцветая на фоне туч, придавали грозному ландшафту мертвенно-фиолетовый оттенок. Грома не было слышно из-за монотонного рева двигателей При свете молний волны и летящие клочья пены как бы застывали на мгновение, и тогда путешественникам казалось, что перед ними не живой бушующий мир, а картина, написанная обезумевшим художником. Молния гасла, и волны снова начинали спою бешеную пляску. Глядя на беснующийся хаос, Галя чувствовала, что восторг переполняет ее грудь. Вдруг ей показалось, что сквозь окружающий грохот доносятся слова:
"Все мрачней и ниже тучи опускаются нал морем, и ноют, и рвутся волны к высоте навстречу грому. Гром грохочет. В пене гнева стонут волны, с ветром споря. Вот охватывает ветер стаи волн объятьем крепким и бросает их с размаха в дикой злобе на утесы, разбивая в пыль и брызги изумрудные громады".
Галя удивленно оглянулась. Капитанская дочка стояла у среднего окна и бессозяательно шевелила губами. Микрофон свешивался ей на грудь.
- Ну же! Давай громче! - крикнул Иван Тимофеевич, отрываясь от штурвала.
Маша поднесла микрофон поближе к губам, и слова чудесной песни перекрыли и грохот моторов, и удары грома, и рев неистовствующей бури:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65