Оставалось молча сидеть, а это было уж совсем нестерпимо... Нет, она еще не умела владеть своим настроением.
Пока Галя страдала, жизнь на экране шла своим чередом. Величественные панорамы гор сменялись картинами лугов и пастбищ, по которым кочевали огромные отары овец; пастухи в остроконечных шапках и длинных балахонах глядели с экрана узкими раскосыми глазами.
Застыли в незримом течении извилистые серебряные ленты ледников. Бежали, разрастаясь и набухая, ручьи, гремели, клубясь, горные водопады. Осторожно ступая по зыбким, колеблемым ветром мостикам, повисшим над бездонными пропастями, медленно двигались вереницы людей с тяжелыми ношами на согнутых спинах.
Неистовый ветер, поднимаясь по горным склонам, сгибал кусты и мчал тучи мелкого колючего снега. Потоки воздуха поднимались чуть ли не в стратосферу и там, на невообразимой высоте, превращались в пушистые облака.
Незнакомая, непонятная жизнь вторгалась в зал и властно захватывала, внимание.
Когда перед основным фильмом в зале ненадолго зажгли свет, Белов наклонился к Ивану Тимофеевичу.
- До чего же здорово снято, черт возьми! - сказал он вполголоса. - Вот это оператор! Мало того, что знает свое дело и, судя по всему, смельчак, каких мало,- обратите внимание, как он чувствует и понимает природу! Надо бы записать его фамилию на всякий случай.
От этих слов у Гали сладко заныло под ложечкой, и весь сеанс она просидела как в чаду, ничего не видя и не понимая. А когда у выхода Белов попросил друзей задержаться, пока он сходит к киномеханику, чтобы установить фамилию оператора, наступил апофеоз. Самым небрежным тоном, на который она была сейчас способна, Галя бросила:
- Не беспокойтесь, я знаю его фамилию.
И в ответ на удивленные взгляды закончила, еле переводя дух:
- Его фамилия - Галина Ковалева!
В пылу разговора, ответов на посыпавшиеся со всех сторон восторженные похвалы и восклицания Галя постепенно забыла про жгучий вопрос, который она не могла четко сформулировать, но который не давал ей покоя весь вечер: зачем доктору технических наук, конструктору двигателей Белову понадобилась фамилия кинооператора?
В последующие дни стояла жаркая, безветренная погода, и Белов все время сетовал, что вот скоро он уедет и так и не сможет участвовать в походе на яхтах вокруг озера. Но, хотя друзьям и пришлось довольствоваться байдарками, время летело незаметно. Дни были до отказа заполнены походами, экскурсиями, купанием, греблей. Вечерами Галя с Машей ухитрялись еще танцевать, оставляя на некоторое время своих пожилых "кавалеров". Придя в свою палатку, Галя засыпала, едва успев раздеться.
С каждым днем Галя все больше ощущала на себе необыкновенную задушевность, предупредительность и даже ласку, исходившие от всех ее новых друзей - и от Ивана Тимофеевича, и от Маши, и больше всего - от Белова.
Наблюдая иногда за Беловым и Иваном Тимофеевичем, Галя поражалась глубокой дружбе, царившей между этими разными и по физическому облику и по профессии людьми. Казалось, будто их объединяют какие-то общие интересы. Но что могло быть общего в интересах лабораторного ученого и полковника авиации, Галя не понимала и смотрела на их дружбу с любопытством, к которому примешивалась крошечная доля иронии, которая всегда свойственна юному существу но отношению к милым старым чудакам.
Кем работает Маша, Галя спросить не догадалась. Очевидно, она была актрисой, потому что постоянно читала стихи.
Наконец в один из дней жара сменилась прохладой. Над озером потянул ветерок. Две белоснежные яхты отвалили от пригтачи и, набирая скорость, пошли на простор. Среди экипажа яхты Белова была и Галя...
Через час с юга надвинулось темно-cеpoe облако, и ветер сильно засвежел. Бескрайний Краватынский плес покрылся белыми барашками. Яхты, без рифов, уходили от волн на попутном ветре. Да какое там уходили! Они догоняли волны, врезались в их седые гривы, и, вздымая фонтаны брызг, прыгали в воздух, как белые дельфины.
Мокрая до последней нитки. Маша, отчаянно свешиваясь за наветренный борт, вдохновенно выкрикивала какие-то стихи:
Шумит, ревет холодный ветер,
Катятся волны чередой.
Плыву седым валам навстречу,
Борюсь с кипящею водой.
Вода зеленая прозрачна,
Соленой пеною пьяна.
Пусть подо мной темнеет мрачно
Неведомая глубина...
Упругим телом режу волны,
Меня пьянит веселый споо.
Прекрасен солнечный простор,
Движенья и сверканья полный.
Бороться с морем мне не трудно...
Летают чайки над водой...
Морская влага изумрудна,
А тело - слиток золотой!
Стихи были неважные. Но здесь, на воде, они приобретали особый смысл, отточенность. и поэтому никто из слушателей не остался равнодушным.
Все зааплодировали.
- Это я в позапрошлом году в Крыму сочинила! - нескромно пояснила Капитанская дочка, довольная произведенным впечатлением. - А ты. Галка, что молчишь, или тебе не нравится?
Галя, еще не привыкшая к манере разговора Капитанской дочки, покраснела, но тут же нашлась и решила ответить в тон.
- Что хорошо, то хорошо! Но зачем растрачивать свой дар на воду? Вот притащить бы тебя к телескопу, чтобы ты воспела узор Северной Короны, таинственность Сатурна или бездонность Галактики. Да нет уж,- куда там! В лучшем случае поэт напишет: "Вечер был, сверкали звезды", или что-нибудь в этом роде. А ведь каждая звезда - это мир, огромный, горячий, яркий!..
Мельком взглянув на недоумевающее и полупрезрительное, как ей показалось, лицо Капитанской дочки, Галя откинула волосы и, забыв про все на свете, ринулась в атаку.
- Говорят, что астрономия - самая скучная из наук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65