И не обязательно делать это именно сегодня.
– Но я ведь обещал господину Крамеру… – Блюме покрутил каску в руках и не закончил фразу.
– Отошлите его ко мне! Уж я-то ему разъясню ситуацию. – Она одарила собеседника ободряющей улыбкой. – Это ведь, наверное, не последний проект, над которым мы работаем совместно, правда? Значит, нам нельзя портить себе репутацию. Если пойдут разговоры о том, что, мол, Блюме и Бек не придерживаются предписаний, что за ними, мол, нужен глаз да глаз, то это нанесет вред не только нам, но и нашим заказчикам.
– Это понятно, – признал он.
Она могла бы еще сказать ему, что в конечном итоге не он, а она отвечает за стройку, но воздержалась, чтобы не задевать его мужского самолюбия.
– Ведь может быть, что ситуация еще и изменится, – пояснила она. – Всеобщее расширение чердачных помещений уже стоит на повестке дня. Я эту крышу спроектировала так, что можно будет и впоследствии без особых трудностей и затрат установить ее повыше, а для сооружения пола проложен на всякий случай каменный настил, как это у нас и предусмотрено.
– Я объясню это господину Крамеру.
– Буду очень признательна, если вы снимете с меня это бремя, господин Блюме. Но при необходимости можете спокойно посылать его ко мне.
Они обменялись рукопожатием.
– Если хорошенько поразмыслить, – произнес он, – то я ведь могу и сразу убрать эти лишние сантиметры.
Если у нее и были какие-то сомнения в целесообразности такого решения, то лишь по одному-единственному соображению: ей не хотелось, чтобы рабочие сразу же поняли, что Блюме пришлось дать распоряжение разобрать кладку по ее указанию.
– Было бы недурно, – согласилась она, – ведь я уже сказала, что все видно и невооруженным глазом.
– Только вам, госпожа Бек!
Этот комплимент, стоивший ему больших усилий, не принес ей радости.
– Не вздумайте мне льстить, господин Блюме, – ответила она, – а то я стану еще и недоверчивой.
Но перед тем как повернуться и уйти, она ему дружески улыбнулась.
Как это часто бывало и раньше, Доната этим утром вошла в свой офис первой. Но едва только она повесила жакет в длинный стенной шкаф и натянула на себя свежий халат, появились и сотрудники: Розмари Сфорци – секретарша, Гюнтер Винклейн – немолодой архитектор, работавший в фирме с самого ее основания, и Артур Штольце.
Взаимные приветствия были короткими и товарищескими.
– Зайдешь на секунду ко мне, Доната? – попросил Штольце.
Ей не терпелось продолжить работу над проектом «Палленберг», так что приглашение Артура показалось несвоевременным. Но она сразу же последовала за ним в кабинет, поскольку коммерческий директор никогда не отнимал у нее времени понапрасну.
Кабинет, как ему и надлежало, производил большое впечатление. Перед огромным письменным столом лежал старинный, выдержанный в красных тонах персидский ковер. Черное кресло около стола, с высокой спинкой, выглядело строгим; другие кресла, стоявшие рядом, были тяжелые и удобные, с достаточно высокими сиденьями, так что, садясь на них, можно было свободно расположить ноги, не утопая при этом в пружинах. Настольная лампа с пестрым стеклянным абажуром была типична для стиля «модерн» конца века и служила не столько для освещения, сколько для украшения. Помещение было угловым, в нем находились три красивых остекленных потолочных плафона.
– Есть новости? – спросила Доната, опускаясь в одно из кресел.
Артур Штольце, высокорослый господин, казавшийся из-за своей худобы еще выше, ответил не сразу. Сидя в кресле, он держался очень прямо, поглаживая безымянным пальцем узкую щеточку своих усиков.
Доната знала, что это – один из его жестов, который демонстрирует самодовольство.
– Ну, говори же, – поторопила она Артура. Ее любопытство доставляло ему удовольствие.
– Один человек, побывавший в Розенгейме, шепнул мне на ушко… – начал он и остановился, делая искусственную паузу.
– Кто? – спросила она.
– Ты же знаешь, разлюбезная моя Доната, что имен информаторов я не разглашаю принципиально.
– Боже мой, ты разговариваешь так, будто мы вылавливаем торговцев наркотиками! – нетерпеливо воскликнула она.
– Так ведь и в нашей столь заурядной профессии не обходится без острых углов!
– Знаю, знаю! Речь идет о проекте банка «Меркатор», да? И что же ты узнал?
– Директор Польт распорядился устроить выставку поступивших проектов.
– А дальше?
– Вчера состоялось нечто вроде предварительного просмотра.
Доната попыталась расслабиться, откинулась на спинку кресла и положила ногу на ногу.
Заметив, что она перестала спрашивать, он продолжил речь уже по собственному почину:
– Твой проект, Доната, вызвал особый интерес. Господа перед ним останавливались и обсуждали его.
– Ну, это еще ничего не значит, – трезво рассудила она.
– Не говори! Мой информатор уверен, что мы проходим, по меньшей мере, в следующий тур конкурса.
Речь шла об одном из тех конкурсных заданий, при которых проекты подаются анонимно, и Доната спросила:
– Каким образом он вообще узнал, что этот проект – мой?
Его безымянный палец снова скользнул по усикам, значительно более темным, чем густые и уже седеющие волосы Штольце.
– Мне удалось передать этому человеку некоторые секретные данные.
– Хорошая работа, Артур!
– Да ну, пустяки.
– Скажи, а твой информатор не имеет влияния на окончательное решение?
– К сожалению, нет.
– Я бы сказала, что это даже лучше, – произнесла Доната. – Как бы я ни жаждала осуществления проекта (Боже ты мой, семь разных вариантов, ох и работка!), все же мне никак не хочется прослыть пронырливой мошенницей.
– У тебя слишком чувствительная совесть, Доната.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71