– спросила она.
– Из «Вечерней газеты».
– А, понятно.
– А ты мне ничего об этом не сказала.
– Для чего тебе это знать?
– Потому что это меня интересует.
Она поцеловала его грудь, надеясь, что это подействует успокаивающе.
– Ах, милый, ты же знаешь эти приемы…
– Нет, Доната! Именно о приемах-то я ничего и не знаю.
– Там нет ничего интересного, – заверила она, – Бог свидетель.
– Чего же ты туда ходишь?
– Я должна показываться в обществе.
– А я нет?
– Нет, ей-богу, нет. Ты до этого еще не дорос. И будь этому рад.
– Но я, как-никак, на пару лет старше, чем Натали Гейне, а она там была.
– Так, значит, ты хотел бы положить глаз на красивую Натали?
– Положить глаз я хотел бы только на тебя, Доната, и ты это знаешь. Но постепенно я прихожу к мысли, что ты меня не любишь по-настоящему.
– Не говори так!
– А иначе ты бы считала вполне естественным, что мы должны бывать на приемах вместе.
– Я не знала, что это доставит тебе удовольствие, – произнесла она, сразу же поняв, что подобное объяснение звучит более чем неубедительно.
– Могла бы хоть спросить меня об этом.
Она начала рисовать указательным пальцем круги на его гладкой груди.
– Я думала, что у тебя собственный круг знакомств. Я ведь никогда не спрашиваю тебя, что ты собираешься делать в свободное вечернее время, с кем ты бываешь на людях…
– Мало любишь, – прервал он ее.
– Тебе была бы милее моя ревность?
– Капелька ревности не помешала бы.
Она засмеялась.
– Ах, Котик ты мой! Только такой большой ребенок, как ты, может путать ревность с любовью. – Потом, уже серьезнее, добавила: – Ты вообще-то не так часто уходишь из дома, чтобы за этим крылось что-то подозрительное.
– Ты просто уверена в моей верности.
– К сожалению, это вовсе не так. Она процитировала: «Ах, как ты молод, как красив, твои глаза сияют счастьем…»
– Стихотворение Шторма, – сухо заметил он, – знаю. Может быть, я в твоих глазах именно таков. Но о себе-то ты ведь не можешь сказать, что якобы ты стара и утомлена.
– Я и не говорю этого.
– Тогда почему же ты не отваживаешься показываться вместе со мной?
– Тут дело не в отваге.
– Нет? Не в ней? Жаль. А то я бы еще мог как-то тебя понять. Тогда назови мне, пожалуйста, истинную причину.
– Извини, я просто об этом не думала. Уже много лет я имею привычку появляться в обществе без спутников. Мне просто в голову не пришло просить тебя о сопровождении.
– Ты не хочешь, чтобы нас видели вместе, признай это!
– Нет, это не так, – возразила она, мысленно взвешивая, в какой мере его утверждение соответствует истине.
Он схватил ее за плечи и повернул лицом к себе, так что ей пришлось смотреть ему в глаза.
– Значит ли это, что ты в дальнейшем будешь брать меня с собой?
– Если ты так этого хочешь, то да.
– Я настаиваю на этом.
– Ладно, договорились.
Доната поцеловала его в губы и почувствовала, как вновь нарастает в нем волна страсти. Она быстро отстранилась.
– Хватит, хватит, на сегодня достаточно. – Спустила ноги с кровати. – Я тебя покидаю.
– Ну, останься еще со мною, Кисуля! Хоть на пять минут!
Она накинула на плечи свой шелковый домашний халат.
– Нет, нет, Котик! Знаю я эти пять минут! Спи спокойно, и сладких тебе сновидений! – От двери она еще послала ему воздушный поцелуй и выскочила из комнаты.
У нее было такое ощущение, что он ее переиграл. Загнал в угол, так что ей ничего не оставалось, кроме как выполнить его желание. Но с другой стороны, она считала, что он прав. Если он дарит ей свою молодость, не останавливаясь перед разницей в возрасте, то, видимо, имеет право разделять с ней и те привилегии, которыми она пользуется благодаря своим годам и своему положению.
Как и следовало ожидать, Тобиас успешно справлялся с ролью сопровождающего. Она лишь давала ему советы по выбору костюма, в остальном он и сам отлично знал, как себя вести. Он поддерживал ее под локоть, помогая подниматься по ступенькам, никогда не вылезал вперед, никогда не лишал ее возможности стать центром внимания. С ним очень быстро свыклись; во всяком случае, таково было впечатление. Правда, друзья Донаты не предлагали ему перейти на «ты», но и не оставляли его совсем в тени, вовлекая в беседу.
Его считали хорошим, представительным молодым сотрудником Донаты, который счел себя обязанным быть под рукой у этой одинокой женщины. В обществе они вели себя так, что это не выдавало интимности их отношений. Кое-кто, может быть, и предполагал, что они близки, другие полностью это исключали как раз из-за разницы в возрасте. Но всем было понятно, что она охотно появляется в обществе в сопровождении этого интеллигентного, хорошо воспитанного молодого человека.
В Долгую субботу перед последним адвентом они посетили выставку изделий ювелира Эйкельбаума на улице Театинерштрассе. Хотя это был день открытия и присутствовала только приглашенная публика, на выставке царила страшная теснота. Доната не собиралась здесь долго оставаться, ей хотелось лишь показаться в обществе. Но выставленные украшения просто околдовали ее, она не хотела уходить, пока не просмотрит все до конца. Это был единственный случай, когда она, встречая знакомых, ограничивалась лишь улыбкой и кивком головы, следуя за Тобиасом, который прокладывал путь сквозь толпу вдоль витрин.
Один широкий золотой браслет, простой и очень современный, особенно ей понравился.
– Не правда ли, изумительно, а, Тобиас?! – воскликнула она в восторге.
– Разрешишь подарить его тебе на Рождество?
– Только посмей! Если захочу, сама куплю.
– А я где-то читал, что только подаренное украшение доставляет удовольствие.
– Автор этого утверждения не был знаком со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71