Именно так поступают тысячи мужчин, и все им сходит с рук. А ей, только потому что она женщина, он смеет ставить какие-то условия.
В это утро она прибыла в офис с опозданием. Остальные сотрудники были уже на месте, и ей с трудом удалось поздороваться с ними с обычной приветливостью.
– Господин Штольце просит вас зайти к нему в кабинет, – известила ее госпожа Сфорци.
– Значит, он в виде исключения пришел точно вовремя? – ядовито спросила она.
Розмари Сфорци, не привыкшая к такому тону, посмотрела на Донату с удивлением.
– Пожалуйста, доложите ему, что я сейчас буду.
Штольце встретил ее у открытой двери, и она, улыбаясь, протянула ему руку «Держись, – мысленно твердила она себе, – ты – деловая женщина, ты не имеешь права ходить на поводу у собственных чувств».
– Прости, пожалуйста, Артур, что я опоздала, – заметила она. – Ты ведь знаешь, со мною это случается достаточно редко.
– Надеюсь, ты не думаешь, что я буду упрекать тебя за это? – ответил он с такой отменной вежливостью, что напомнил ей извивающегося угря. – Да у меня и нет на это ни малейшего права.
– Может, ты и прав. – Доната села против него за стол и закинула ногу на ногу. – Но мне самой неприятно.
Штольце сел, аккуратно подтянув брюки, чтобы не повредить складки.
– Что же случилось?
– Я выскочила позже обычного, да еще и попала сразу же в затор.
– Что ж, бывает. – Он наклонился, чтобы вытащить бутылку коньяка.
– Ой, зачем же в такую рань-то? – вырвалось у Донаты.
Он посмотрел на бутылку с сожалением, но все же убрал ее.
– Наверное, ты права.
– Но если ты сам считаешь, что это принесет тебе пользу…
– Конечно, принесло бы. Но иногда нужно уметь и отказываться.
Доната охотно спросила бы, есть ли какая-то особая причина для этого разговора, но запретила себе проявлять инициативу, чтобы не облегчать ему задачу. Она лишь смотрела на него выжидающе широко открытыми глазами.
– Хм, Доната, – приступил он наконец к делу и провел безымянным пальцем по усам, – видимо, проблема «Тобиас Мюллер» ныне счастливо решилась.
Это замечание показалось ей совершенно бессмысленным, но она для начала не издала ни звука, поскольку все же ожидала чего-то в этом духе.
– Вопрос лишь в том, – продолжал он, – заменим мы его сразу же или подождем до весны.
– Я тебя совершенно не понимаю, – ответила она.
– Разве я говорю по-китайски?
«Все идет не так, как надо, совсем не так, – подумала она, – и это просто невыносимо».
– Но ведь он еще не уволился.
– Еще нет. Но не сегодня, так завтра надо этого ожидать.
– Он на больничном листе, Артур.
– Эта болезнь, деточка ты моя, всего лишь предлог. Этим он создает себе передышку, чтобы еще до увольнения подыскать себе новое место.
– Я так не думаю, Артур.
– Он заметил, что здесь на него косо смотрят из-за его связи с тобой; признаю, что я и сам был с ним за последнее время не слишком любезен. И он сделал из этого выводы. Ты должна с этим примириться, Доната. В сущности это ведь делает ему честь.
– Ты ошибаешься.
Он обнажил в улыбке свои безупречные зубы.
– Вот таковы женщины! Что вам не нравится, того вы и знать не желаете.
Уже сам его тон очень нервировал Донату.
– Тобиас болен, – промолвила она, и в тоне ее звучала настойчивость. – То есть, точнее, был болен. Сейчас он поправляется.
Его улыбка не угасла полностью, но превратилась в чуть заметную циничную гримасу.
– И откуда же это тебе известно?
– Потому что я приютила его в своем доме.
Он потерял самообладание.
– Что??
– Не рычи на меня! Да, ты верно расслышал мои слова. Он был очень болен, с высокой температурой и без жилья. Подружка выставила его из своей квартиры. Тогда я и приютила его в одной из моих гостевых комнат.
– Доната, как ты могла?!
Доната выставила вперед подбородок.
– Мне это представлялось, да и сейчас представляется, вполне естественным. Куда же было деваться этому несчастному парню?
– Скажем, в клинику.
– Для получения направления в клинику его болезнь была недостаточно тяжелой.
Он забарабанил пальцами по столу.
– И кому об этом известно?
– Но ведь это всего лишь моя личная жизнь. Тебя это не касается ни в малейшей мере.
– А если ты погубишь свою репутацию?
– Чепуха, Артур, и ты это знаешь. Миллионы пар живут в наше время вместе без свидетельства о браке, и никому это не мешает. А кроме того, он у меня лишь временно.
– Он должен исчезнуть из твоего дома, и притом немедленно.
Сначала Доната собиралась сообщить Штольце, что уже говорила с Тобиасом о его увольнении. Теперь же это показалось ей невозможным.
– Из моего дома, – зло сказала она, – и также из моей фирмы? Так? А лучше всего вообще вон из моей жизни?
– Ты сама сказала нужное слово.
– А почему? – Доната тоже стала говорить громче. – Только из-за разницы в возрасте, которая касается лишь нас двоих?
– Это касается отнюдь не только вас.
– Только нас. Мы знаем супругов… – Ты говоришь и о супружестве?
– …Которые куда меньше подходят друг другу. У них нет общих интересов, общего уровня образования, общего чувства юмора, и все же они как-то уживаются друг с другом. А у меня с Тобиасом все согласуется, кроме возраста.
Но это-то и есть решающий фактор! Черт побери теперь я все же глотну. – Он нырнул под крышку письменного стола.
«Похоже, что без глотка тебе никак не обойтись», – подумала Доната, но вслух этих слов не произнесла, не желая доводить возникший конфликт до взаимных оскорблений.
– Будешь? – спросил он, уже держа бутылку в руке.
– Нет, благодарю.
Он налил себе в стакан коньяку, одним махом осушил половину, сразу же долил снова доверху и лишь после этого спрятал бутылку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71