Маленький укол ей, правда, боли не причинил, но вид собственной крови вызвал легкую тошноту.
– Что ты собираешься делать, если выяснится, что ты действительно в интересном положении?
– Ну что… – Доната пожала плечами. – Настроюсь на воспитание ребенка, что же еще?
– А можешь ли ты позволить себе родить? Ты ведь сейчас, как я слыхала, достигла больших успехов в своей профессии?
– Что значит, могу ли я себе позволить, Хайда? На пару недель придется работу прервать, но у меня хорошие сотрудники. Так что ничего страшного не случится.
– На пару недель? Всего-то?
– Да ведь когда-то женщины рожали детей прямо в поле, а потом продолжали работать.
Доктор рассмеялась.
– А потом, самое позднее к тридцати годам, умирали.
– Ну, со мною этого не случится, этот возраст у меня давно позади.
– Именно потому, что ты уже не молода, беременность может оказаться тяжелой.
Доната закинула ногу на ногу.
– Теперь я понимаю, почему так неохотно хожу к врачу. Являешься к нему в кабинет здоровой, только для проверки, а добрый дядя доктор оказывается столь озабочен, словно пациенту предстоит вот-вот испустить дух.
Доктор Хайда оторвалась от микроскопа, под которым разглядывала каплю крови Донаты.
– Неужели я и впрямь такова?
«Еще хуже», – подумала Доната, но не сказала ни слова.
– Прости, пожалуйста, Доната. Наверное, у тебя сложилось такое мнение потому, что я не выношу твоей чертовской самоуверенности. Ты ведешь себя так, словно тебе никакие беды не страшны.
– Ребенок, во всяком случае, нет. Если хватает денег и комнат в собственном доме, то все проблемы определенно можно решить. Достаточно лишь найти такую особу, которая…
– Забудь об этом, Доната! Ты не беременна.
Доната встала со стула.
– Так я и думала! – Она подошла к подруге, мывшей руки. – Так какая же у меня хворь? Почему нет месячных?
– Это я смогу тебе сказать определенно только после получения результатов анализа. Впрочем, мало вероятности, что он покажет что-нибудь опасное.
– Ну, хоть это звучит утешительно.
Доктор Хайда вытерла руки.
– Предполагаю, что у тебя начался климакс.
– Что? Так рано? – Доната часто думала о том, что неуравновешенность Сильвии, ее вечные головные боли и депрессии могут быть связаны с тем, что у нее начались переломные годы. Но Донате никогда и в голову не приходило, что с ней самой происходит что-либо подобное.
– У одних женщин климакс наступает раньше, у других позднее. У тебя же это определенно связано с тем стрессовым состоянием, в котором ты постоянно находишься.
– Значит, Божье наказание за то, что я занята творческим делом?
– Тебе это представляется в таком ракурсе?
– Нет, ни в коем случае. Но у меня такое впечатление, что ты хочешь убедить меня именно в этом.
– Я лишь пытаюсь объяснить тебе, в чем причина.
– Меня это не убеждает. Ведь климакс означает только то, что месячные приходят нерегулярно. Или я ошибаюсь?
– Не обязательно. Иногда менструации вдруг просто прекращаются раз и навсегда. Кажется, это именно твой случай.
– Можно ли это понимать так, что у меня вообще их больше не будет?
– Может так, а может и нет. Предсказать это трудно. У тебя за последние месяцы бывали душевные переживания, депрессии, внутреннее беспокойство?
– Совсем наоборот. Я влюбилась. – Доната посмотрела на свою старую подругу с вызовом. – Ты считаешь, это может быть причиной?
– Это мне неизвестно ни из практики, ни из специальной литературы. Но думаю, вполне возможно.
– Ха! – только и выдохнула Доната.
– Во всяком случае, мы должны сделать все возможное, чтобы восстановить твои менструации.
– А для чего это нужно? Я ведь рада, что не приходится с этим возиться. Или отсутствие регул возвещает преждевременную старость?
– Нет, это не так. Это означает только то, что твой организм уже не производит яйцеклеток, способных оплодотворяться.
– Ну, тогда ведь все в порядке?
– Доната, прошу тебя, по одному уколу эстрогена в месяц… Можно начать хоть сейчас…
– Нет! Во-первых, ты отлично знаешь, что у меня на это нет времени, а, во-вторых, я этого вовсе не хочу, даже если бы и имела время. Знаешь, что я тебе скажу? Я, сколько себя помню, всегда ненавидела все эти женские штуки. Уже одно то, что вечно приходится думать: а когда у меня должны быть месячные? Не случится ли это именно в те дни, на которые я наметила нечто особенно важное, а регулы мне помешают? Нет, я этого терпеть больше не желаю. Я рада, что с этим покончено. Лично для меня месячные никогда не означали ничего, кроме досады.
– Может, хоть обсудишь это с твоим любимым человеком?
– Ни о чем подобном я никогда не разговаривала ни с одним мужчиной, да и не знаю такого, которого бы это интересовало. Кроме того, я уверена, что он вовсе не мечтает стать отцом моего ребенка.
– Если тебе такой разговор с ним не по душе, можешь прислать его ко мне. Нельзя быть уверенной в том, что он не хочет…
– Можно. Я уверена. Он на семнадцать лет моложе меня.
По пути домой в Грюнвальд Доната сказала себе, что Хайде все же удалось отвлечь ее мысли от ссоры с Артуром Штольце. Теперь Доната скорее уже сердилась на старую подругу. Сначала та пыталась ее убедить в том, что она беременна, а потом оглушила заявлением, что без лечения она родить не сможет. Просто шизофрения какая-то!
Доната вспомнила, что еще в школьные годы они постоянно цапались. Мало того, что Хайда всегда была чрезмерно честолюбива, так она еще и обижалась на Донату за то, что той легко давались знания и что мальчишкам Доната нравилась гораздо больше, чем Хайда. Видимо, эту зависть она в себе так и не поборола до конца.
Доната всерьез подумала, что надо бы сменить врача, но сразу же поняла, что не сделает этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71