Доната, подойдя к секретарше, взяла у нее почту.
– Если вы больны, то лучше бы посидеть дома.
– Дома? – повторила секретарша и безрадостно рассмеялась. – Там бы мне на голову стены обрушились.
– Неужели настолько скверно? – спросила Доната, просматривая одно за другим прибывшие почтовые отправления – сплошь одни отказы.
– Даже еще хуже! – выпалила госпожа Сфорци.
Доната с изумлением взглянула на нее. Такой вспышки от этой обычно очень спокойной женщины она никак не ожидала.
– Я не хотела говорить об этом, – продолжала секретарша. – Думала, что это ведь никого не касается. Но положение таково, что вы теперь все же должны о нем знать, госпожа Бек. Я замужем за одним очень привлекательным мужчиной, и это настоящий ад.
Доната понимала, к чему клонит Сфорци, но молчала.
– Тино, правда, не моложе меня, мы с ним ровесники, и все же… Я слишком много взяла на себя, выйдя за него. Такое ощущение, что откусила слишком большой кусок яблока, а он попал не в то горло. Прямо задыхаюсь.
Донате было ясно, какую мысль хочет довести до нее эта госпожа, но она не собиралась, со своей стороны, рас сказывать ей о себе.
– Черт побери, – произнесла она вместо этого, – да вы становитесь просто красноречивой.
– Описать это лучше я не в состоянии.
– Вы о разводе никогда не думали?
– Да он скорее меня убьет, чем согласится. Не надо было с ним связываться; вот где я сделала ошибку. Теперь приходится расплачиваться.
Доната присела на край письменного стола.
– Если бы вам пришлось начинать все сначала, вы не пошли бы на такую жизнь вновь?
– Что вы?! Никогда!
– Вы бы отказались от всего, что принес вам этот брак? В том числе и от высшего счастья, от часов нежности? Ведь, наверное, были и они?
На это у госпожи Сфорци ответа не нашлось.
– Вы бы действительно предпочли остаться в полном одиночестве? – настаивала Доната. – Вести жизнь без всяких волнений? Тихие часы после работы с книжкой, рукоделием или телевизором? Так?
От такой перспективы госпожа Сфорци растерялась.
– Я могла бы выбрать себе другого мужа.
– Дорогая моя госпожа Сфорци, вы ведь всерьез так не думаете. В те времена, когда вы еще были влюблены в вашего Тино (этим я, впрочем, не хочу сказать, что теперь относитесь к нему по-иному), вы бы на другого даже не взглянули. И я думаю, хорошо, что это было именно так. Вы знаете меня, я – женщина, следующая прежде всего требованиям рассудка. Но если всегда держаться только такой линии поведения, то жизнь будет крайне скучной, разве не так? Любить одного, а выходить за другого только потому, что это рассудительнее – бррр, у меня по коже мурашки забегали, стоило лишь подумать о таком.
– Но вы ведь вовсе не обязаны выходить за другого, госпожа Бек! – Сфорци хлопнула себя ладошкой по губам. – Ой, простите, этого мне говорить не следовало.
Доната соскользнула с края стола.
– О моей личной жизни речь вообще не идет. Вы рассказали мне о своих проблемах, а я вас выслушала. Давайте на этом и остановимся.
– Да, конечно, госпожа Бек. И благодарю вас.
Лишь после того как госпожа Сфорци выскользнула из комнаты, Доната поняла, что секретарша вовсе не имела в виду предупреждать ее против связи с Тобиасом, а лишь хотела утешить ее по поводу разрыва с ним. Так сказать, в соответствии с изречением: «Будь рада, что и на этот раз обошлось».
Доната не знала, смеяться ей или сердиться, но одно она ощущала вполне отчетливо: она страдает от потери друга сильнее, чем когда-либо могла себе представить. Его недоставало на каждом шагу. У нее было такое чувство, что никто не может заполнить пустоту, которую он, уйдя, оставил в ее внутреннем мире.
Хотя ей это было не по душе, все же Доната продолжала посещать приемы и вернисажи. Она не надеялась найти там для себя развлечений, но знала, что следует показываться на людях и без Тобиаса.
Когда однажды вечером она ехала из центра города домой, то, следуя какому-то внезапному побуждению, вдруг решила сделать крюк через район Альт-Богенхаузен, чтобы зайти на один из объектов. Уже издалека она увидела, что строительная площадка не освещена, а это было нарушением существующих правил. Она припарковала свой кабриолет вопреки инструкции на тротуаре, поскольку других возможностей не было, и выскочила из машины.
В слабом свете отдаленного фонаря Доната увидела, что на площадке кто-то шевелится. Она испугалась, подумав, что какой-нибудь городской бродяга, наверное, решил выбрать себе здесь место для ночлега. Чтобы не быть совсем беззащитной, она вынула из ниши для перчаток лежавший там тяжелый карманный фонарь. Когда она повернулась спиной к машине, чтобы приблизиться к дому, освещение вдруг включилось, и она увидела, что это – дело рук стоявшего на строительной площадке Тобиаса.
– Ох, и напугал же ты меня! – крикнула она, слыша, как громко бьется ее сердце.
– А ты опять собираешься инспектировать стройку на высоких каблуках, – отозвался он.
Они посмотрели друг другу в глаза и, почувствовав огромное облегчение, одновременно разразились смехом. Она даже не успела понять, как это вышло, что оказалась в его объятиях, а крепчайший поцелуй пробудил ее страсть.
– Едем ко мне, – решил он, отпустив ее наконец.
– Да! – ответила она, едва дыша. – А что ты здесь делал?
– Хотел убедиться, что все в порядке. Все, как ты меня учила. – Он снова обнял ее и добавил: – Если бы кто-нибудь позвонил тебе ночью и пожаловался, что освещение не включено, ты, наверное, никогда бы мне этого не простила.
– Простила бы, – сказала она. – Все бы простила!
И они снова стали целоваться.
После этого она признала:
– Я бы взбесилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71