А уж как Салман Курбадович под себя Верхнекрутицкое месторождение подмял, вокруг него вся мелкота и выстроилась. Скинулись, кто чем мог. Создали открытую акционерку.
— Кто чем вошел? — поторопил Коломнин.
— Позвольте я, — предложил отмалчивавшийся дотоле Богаченков. — Третий день документы изучаю. Так что немного разобрался. — Стало быть, так. Сорока процентами акций владеет «Нафта». Не добравшийся еще до этой информации Коломнин почувствовал, что во рту разом пересохло от предчувствия удачи. Впрочем, ненадолго.
— Тридцать принадлежат компании-оператору. — Той самой, которая теперь под чеченцами, — уточнил Хачатрян. — А остальные распылены, — доклад Богаченкова оказался как никогда убог.
— Так почему бы их не объединить? — прикинул Коломнин. — Сами же говорите, что все вокруг «Нафты» выстроились. Соберем владельцев месторождений, проведем собрание, да и — турнем этого мафиозного оператора.
Обиженный Мамедов напомнил о себе издевательским хмыканьем.
— Спохватились, — он прищелкнул пальцами. — Кто теперь захочет подставляться под мафию?
— А по скольку распределены остальные акции? — поинтересовалась Лариса.
— Э, совсем мелочь, — Мамедов показал кончик пальца. — Доброго слова не стоят: один — три процента. Да и неважно это. Все давно доверенности на Бари Гелаева переоформили. Это чеченский смотрящий.
Коломнин заметил, что Богаченков удивленно склонил голову.
— Там был еще пакет в одиннадцать процентов, — обращаясь к Мамедову, неуверенно напомнил он.
— Слушай, не расстраивай! Наши, считай, эти проценты были.
— Сорок и одиннадцать — как раз пятьдесят один. Контроль! — всполошилась Лариса.
— Где он теперь, этот контроль? — зацокал Хачатрян. — Был и нет!
И горячо произнес по-армянски какую-то развесистую фразу, — похоже, выругался.
— Погодите! — припомнил Коломнин. — Это не те акции, о которых говорил Мясоедов? Ну, которые вроде как Фархадов раздал!
— Дядю Салмана только не путайте! — заново возбудился Мамедов. — Он бы не отдал, если б Тимур не подбил. Вздохнул. — Они самые и есть. Нам ведь изначально пятьдесят один процент причитался. И все согласны были.
— Так что?! — Лариса, не в силах усидеть, вскочила.
— Когда акции распределяли, как раз был День рождения у такого Рейнера, — слово «такого» Мамедов произнес с особой ехидцей. — Вот дядя Салман по просьбе Тимура и повелел одиннадцать процентов «железки» ему в управление отдать. Вроде как в подарок.
— Ах да, Женечка Рейнер, — с нежной грустью припомнила Лариса. — Они с Тимуром друзьями были. Смешной он. А где, кстати, сейчас? Ведь года два ничего не слышно.
— А «пришили»! И за дело, — пресек ностальгические настроения Мамедов. — Как Тимура убили, так и сдрейфил. Мало — сдрейфил. Так «наварить» на горе дяди Салмана хотел, — акции Гелаеву слил.
— Продал?
— Продал или еще как. Отдал как-то. Вот такие дружки оказались. Чуть одного убили, так второй вместо, чтоб за память отомстить, «сливает» по-быстрому. Задумал деньжат получить и усвистать. Даже с дядей Салманом не попрощался. Ан чечня молодцы! Акции забрали, а после «урыли» и — все дела. Так что у Гелаева теперь против наших сорока полный контроль получился. Вся власть! Чего хотят делать, то и могут. Выходит, некуда нам деваться, кроме как на попятный — перекупщиков этих вернуть.
Взгляд Коломнина, жесткий, прикидывающий, Мамедову не понравился.
— Не зыркай. Сам не хочу.
— Знаешь, Казбек, сколько раз надо мужика отиметь, чтоб его потом педерастом называли? — неожиданно поинтересовался Коломнин.
— Почему мне такое спрашиваешь?! — Мамедов запунцовел.
— Один, — ответил сам себе Коломнин. — Всего один. И на всю оставшуюся жизнь. Не можем мы отступать. Отступимся — додавят.
— Но тогда что?! — почти одновременно вырвалось и у Мамедова, и у Хачатряна.
— Только одно — выдавить чечен с узкоколейки!
— Ты что, совсем дурак, да?! — Мамедов закрутил пальцем у виска. — Там мафия. Бари — смотрящий. Все поделено. Знаешь, кому деньги идут? Туда соваться, как в бассейн с этими… зубастыми. Пираньи, да! Лариса, ты что молчишь? Тоже не соображаешь, да? Там все быстро: башку сунул; башка была — башки нет.
— А я все-таки сунусь, — пообещал Коломнин. — И он сунется. И все мы с ним вместе! — голос Ларисы сделался неожиданно жесток. — А кто перетрусил!..
Она значительно глянула на дверь.
— Но как?! — вскричал Хачатрян. — Даже законы за них.
— Да как угодно! — Лариса яростно сжала кулачки. — Законы еще какие-то выдумал. Прессинговать! Нарыть криминал! Подкупить кого надо! Запугать. Но — выдавить. Какая-то нечисть грязные лапы к нам тянет. А мы что, горлышко подставлять? Отобрать — и все дела! Мужики вы или нет?!
Только теперь Лариса разглядела скрещенные на ней ошеломленные взгляды.
— Но ведь другого пути, как их свалить, у нас все равно нет, — смущенно закончила она.
— Что ж, больше одной шкуры не сдерут, — прикинул Хачатрян. Но, судя по унылому виду, полной уверенности в этом у него не было.
— Я тоже за! Хотя Аллах видит, какие мы идиоты, — безысходно воздел вверх руки Мамедов.
Коломнину нечего было добавить: всплеск ярости Ларисы поразил его едва ли не сильнее, чем известие об объявленной войне.
Томильск. «Железка» — любой ценой
Одноколейка превращалась в ключевой плацдарм, без захвата которого захлебнется и провалится тщательно подготовленное наступление.
На следующее утро Коломнин направился с визитом к начальнику областного РУБОПа полковнику Роговому.
— А, главный развратитель, — поднялся ему навстречу невысокий лобастый человек.
— Почему собственно? — пожимая руку, деланно удивился Коломнин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131