— вальяжно подтвердил Бурлюк. — Васька Островой, конечно, охламон. Это без вопросов. К тому же изрядный сукин сын. Но кто в вашем банковском мире, положа руку на сердце, другой? Да хоть тот же Дашевский. Уважаю, слов нет. Но представится возможность спереть — тут же и сопрет. А у Васьки, к слову, башка как раз на месте. Спер-то ловко. Потом опять же сколь лет от вас бегает! Это ж тоже надо уметь. Так что у меня в этом деле свой интерес: как только ситуацию разрулим и из розыска его вычеркнут, я его, пожалуй, к себе подгребу. А чо? Сгодится.
Бурлюк через плечо протянул чашку, уверенный, что секретарша тут же подхватит:
— Так что, пошли в закрома? Попрессингуем быстренько мерзавца. А там — честным пирком, как говорят, и за свадебку. Мне сегодня еще в Гамбург надо успеть вернуться. Вообще-то по уму прямо теперь бы лететь, но поменял на вечерний рейс. Дашевский лично попросил: помоги, мол, Иван Гаврилыч. Что ж не помочь? Не чужие.
— Так и летите, — произнес Коломнин, вызвав равное изумление у обоих собеседников. — Вы свое дело сделали — спасибо. А дальше моя работа.
— Это как понимать? — Бурлюк нахмурился. — Сделал дело, гуляй смело? Так, что ли?
— Ну, зачем так обострять? Просто разговор, сами понимаете, предстоит особо доверительный. И у меня как раз указание от Дашевского: никого посторонних. Так что прошу понять.
Но Бурлюка незатейливой этой хитростью не обманул. Лицо его побагровело. Морщины вкруг глаз подобрались: — Посторонний, говоришь! Как сводить, так — помоги за ради Христа! А как срослось, так, стало быть, гуляй на сторону!..
— Ничего, Иван Гаврилович! Все в порядке, — быстро, с особой интонацией произнес Янко. — Вы и впрямь главное сделали. Основные параметры согласованы. Так что теперь в этом русле и доведем. Даже не беспокойтесь.
Вмешательство Янко несколько охладило изготовившегося поскандалить Бурлюка. Он что-то прикинул и слегка успокоился. Не прощаясь, развернулся и, тяжело вдавливая паркет, отправился к выходу. Следом с плащом и шляпой в руках заспешила секретарша. У выхода Бурлюк обернулся.
— Да, Андрюшка, ты не забыл, что у меня скоро годовое собрание?
— Как можно, Иван Гаврилович? Как обычно, выпишу на вас доверенность. Сами и проголосуете, как считаете нужным.
— Ну-ну, — одобрил Бурлюк. Не удержавшись, измерил взглядом Коломнина. — А ты, погляжу, гусь, — недобро определил он. — Но недалек. Потому как жизнь круглая. Еще повидаемся.
— И охотно, — беззаботно подтвердил тот.
— Нельзя так, — Янко едва дождался, пока Бурлюк скроется из виду. — Иван Гаврилыч, хоть и редкая зануда, считай, стратегический банковский партнер в Европе. Если хочешь знать, мы сами у него акционеры — держим блокирующий пакет. Это тебе что-то говорит? Здесь не Россия. Здесь с нужными людьми особая деликатность требуется.
— Вот ее сейчас и проявим, — пообещал Коломнин и, не дожидаясь приглашения, шагнул к двери переговорной.
Огромный овальный стол в комнате для переговоров был пуст. Но из глубины мягкого, топкого кресла торчали длинные ноги с коленями, острыми, будто заточенные штыри. Раздался скрип, и навстречу вошедшим не без труда выбрался обладатель уникальных ног — худощавый мужчина с неожиданным чахоточным румянцем на впалых щеках.
— Что? Несладка жизнь в бегах? — определил Коломнин и тем сбил заготовленную приветливую улыбку.
— Нам всем эта история не в радость, — Островой протянул руку для приветствия: ладонь его оказалась удручающе вялой, но в длиннющих, будто у пианиста пальцах, Коломнин угадал прячущуюся силу. — Кто-то должен был найти в себе волю сделать первый шаг. Потому я здесь. А вы, как полагаю…
— Начальник службы экономической безопасности, — представился Коломнин, усаживаясь напротив и протягивая визитку. — Имею доверенность на ведение переговоров и на подписание любых документов.
При этих словах во взгляде Острового что-то вспыхнуло. Он в свою очередь поспешно вытянул из наружного кармашка золоченую визитку с начертанной на ней фамилией.
— Островой Василий Юрьевич, — смакуя, прочитал Коломнин. Перед ним сидел вор. Вор, за которым они безуспешно гонялись более двух лет. Сидел холеный, победительно раскинувшийся. Непреодолимое желание позадираться овладело Коломниным. — Красивая картонка. Чего ж на визитке главное не проставлено?
— То есть?
— Находится в международном розыске. Очень бы эффектно сюда подпустить — эдак золотым тиснением.
— Я собственно не совсем понимаю, — тонкие бесцветные губы Острового подобрались, в лице проступила осторожная колючесть. — Откуда этот тон? По-моему, мы прежде знакомы не были.
— Да, Бог миловал, — охотно подтвердил Коломнин. — Но заочно наслышан. И премного. Потрудились мы с прокуратурой, чтоб вас из небытия выколупнуть. И, как видите, — случилось.
— Я думаю, Василий Юрьевич, вы не должны обижаться за несколько взвинченный тон Сергея Викторовича, — включился в беседу обеспокоенный Янко. — Ему в вашем деле и впрямь досталось. Дашевский не всегда объективно оценивал затраченные усилия. О чем я, кстати, Льву Борисовичу счел нужным заметить. Но мы, господа, прежде всего бизнесмены и сейчас важно помнить главное — для чего мы здесь собрались. А собрались мы, чтоб оговорить условия, на которых Василий Юрьевич готов рассчитаться с банком. Вы согласны с такой постановкой вопроса, Сергей Викторович?
Коломнин кивнул: возразить тут было нечего.
— Тогда, может быть, попросим Василия Юрьевича изложить свое видение ситуации? — предложил Янко, делая приглашающий жест в сторону хмурящегося Острового.
— Ситуация мне видится очевидной, — Островой неспешно закурил длиннющую сигарету, которая в его руке казалась шестым, жеманно оттопыренным пальцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131