Правда, есть еще два внука от дочери — Зульфии. Но у них трагедия: Зуля по настоянию мужа аборт неудачный сделала. Так что больше иметь детей не сможет. Вот он ей этот аборт простить и не может. И потом, Сережа, есть еще одно, что объединяет нас: Салман Курбадович до сих пор пытается найти убийцу Тимура… — Пытаться не вредно. Но ты-то, Лара, должна понимать: если за два года ничего не вскрылось, то шансов…
— И все равно. Я тоже верю, что найдем. До сих пор хожу по улицам и всматриваюсь в лица.
— Что значит?.. Для чего?
— Как для чего? Я же киллера этого в лицо видела. Разве не говорила?
Коломнин помотал головой:
— То есть тогда и он видел, что ты видела?!.. Ларочка, но ведь тем более, — раз ты можешь опознать, ты опасна. Уезжать вам надо!
— Ни-ког-да! — губки ее сложились в знакомую ему упрямую складку. — Во всяком случае, пока не раскроют убийство. И не уговаривай. Это не прихоть. Просто для меня это будет, как отпущение. Да и не забывай, Настя в школу пошла. Не могу же я ее вытаскивать посреди учебного года.
— Значит, нет? — потерянно пробормотал Коломнин.
— Значит, подождем, — она мягко приобняла его. — С ума сойти. Еще какие-то полчаса назад все обыденно, беспросветно. И вдруг — ты! Сережка мой!
От этого «мой» Коломнина захватила волна нежности. Он задохнулся.
— Господи! Да мы уже почти час как удрали, — увидевшая циферблат его часов Лариса подскочила, спешно достала помаду. — Внизу наверняка спохватились! Вот что: я сейчас же выйду к служебному подъезду и — домой, а ты минут через десять спустишься к гостям. Понял?
— Я другого не понял: когда увидимся? — буркнул раздосадованный внезапным преображением Коломнин.
— Не знаю. Мне надо подумать. Сама позвоню, — она подхватила косметичку. — Все-все! Без поцелуев. Я губы намазала.
Какое-то время слушал он приглушенные шаги по коридору: Лариса шла на цыпочках. Затем спустился в банкетный зал.
Вечер был в ущербе. Многие разошлись. Оставшиеся выглядели вялыми. Опьянение в них все больше вытеснялось усталостью. Лишь Казбек Мамедов, забравшись на эстраду, о чем-то горячо договаривался с утомленной певицей — прямо на глазах сидящей безучастно поодаль Зульфии.
Ни ухода, ни возвращения Коломнина, похоже, никто не заметил. Единственно — Мясоедов, энергично жестикулировавший перед полусонным Хачатряном, зыркнул в его сторону и, к немалому облегчению Симана, устремился к московскому гостю.
— Ты куда это пропал?! — возмутился он, как бы само собой перейдя на ты.
— Да так, прогулялся, — замялся не готовый к натиску Коломнин. Но по счастью причина его отсутствия Мясоедова на самом деле не интересовала.
— Прогулялся он, понимаешь. А я тут нервничай!
— С чего бы?
— Потому что по жизни ответственный и перед Фархадовым за тебя отвечаю. Ты все-таки наш гость.
— Гость?! — искренне удивился Коломнин. — Я вообще-то сюда по работе приехал.
— Вообще-то! — с чувством передразнил Мясоедов. — Тоже удивил — работать он приехал. А мы здесь интересно что делаем? Так вот я тебе скажу: работа — это как раз «в частности». А если говорить о «вообще», так тут главный смысл — «жить».
Полнокровное лицо его озарилось вдохновением.
— А что есть наша жизнь? Я тебе скажу: путешествие из «ничто» в «никуда». Вот и нужно проводить время в пути с комфортом.
— Да вы, погляжу, философ.
— А ты думал — сибирский валенок? — рослый тучный Мясоедов приблизился вплотную и словно ненароком припер Коломнина к стенке. — Тоже, знаешь, кой-чего заканчивали. И потом скажу: на моей должности не быть философом — это сбрендишь. Знаешь сколько вопросов в компании на мне завязано? Ого! Утром начни, к ночи не кончишь. А ответственность? Салман Курбадыч, он с виду добренький. А чуть проколешься и — спишет. Вот и нахожусь в перманентном напряжении. А у тебя что, не так?
— Бывает, — нехотя признал Коломнин.
— То-то что! Я в тебе сразу родственную душу определил. И в нашем с тобой режиме любая возможность расслабиться — особое благо, — Мясоедов, проверяясь, крутнул вокруг головой. Доверительно навалился сверху, обдав горячим перегаром «Киндзмараули» с луком. -Потому и предложение имею: прямо сейчас ныряем в одно местечко. Очень достопримечательное. Сауна, то-се. Девочки штучные. Если насчет конфиданса опасаешься, то даже в голову не принимай — обеспечен. Как тебе мысль?
— Мысль понятна. А потому спасибо, — Коломнин, больше не скрываясь, с усилием освободился.
— Спасибо — да?
— Вообще спасибо. По жизни. А в частности, отоспаться хотелось бы, — Коломнин нашарил глазами Хачатряна. — Симан, не уходи! Подбросишь до гостиницы.
— Я к тебе со всей своей открытой сибирской душой. А ты вон как по мне. Ну-ну, — Мясоедов непритворно обиделся. Даже полные губы задергались.
И на прощальный поклон Коломнина ограничился ироническим кивком головы.
Через полчаса Хачатрян подвез Коломнина к центральной местной гостинице с гордыми неоновыми буквищами на крыше — «Roiale palase otel». Понять, какими корнями переплелась сибирская глубинка — вековое пересечение каторжных этапов — с какой-либо из королевских династий, было бы затруднительно. Должно быть, название стало плодом коллективных размышлений. Собрались, прикинули, чего не видели в этом ушлом, повидавшем все и всех городе и пришли к выводу, что не было здесь, пожалуй, разве что королей да дворцов. Тут же пробел и восполнили.
Зато отстроили гостиницу на совесть — не поскупились нефтяные компании, скидываясь на место для приема вип-гостей. Так чтоб не стыдно было и перед королем, если все-таки паче чаяния заглянет. Во всяком случае над фасадом призывно сияли пять звездочек — надраенные, будто солдатская пряжка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131