— Разговор у нас, похоже, долгий и…
— На долгие разговоры нет времени! Работать надо, — нетерпеливо перебил Фархадов.
— Мы затем и приехали. Поэтому позвольте мне начать все-таки немножно с другой стороны. Через два месяца подходит срок возврата вами пятимиллионного кредита, взятого у банка два года назад. И как раз, помнится, на завершение работ. Отсюда, простите за занудство, вопрос…
Прервавшись, Коломнин, и вместе с ним остальные, за исключением Фархадова, поднялись, — в кабинет вошла Лариса. Сегодня она была в официозе: с зачесанными за уши волосами, в строгом сером костюме и с приветливой строгостью на лице. Следом в кабинет протиснулась Калерия Михайловна.
— Шараева. Экономист, — представилась Лариса, усаживаясь на отодвинутый Фархадовым стул.
— Главный экономист, — подправил учтивый Мясоедов.
Фархадов неуловимым движением выказал Мясоедову свое одобрение. — Что у вас, Калерия Михайловна?
— Там, извините, Салман Курбадович, Витя Резуненко дожидается.
— И это повод, чтоб прерывать совещание?
— Наверняка клянчить пришел, — объявил Мясоедов. — Гоните вы его в шею, Калерия Михайловна.
— Он в третий раз на прием записывается, — напомнила Фархадову секретарша, демонстративно проигнорировав указание финансового директора.
— Да, да. Что ж, пусть зайдет, — поспешная реплика Мясоедова произвела на Фархадова обратное действие, — малейшая попытка давления заставляла президента «Нафты» поступать с точностью до наоборот.
— Это ненадолго, — успокоил гостей Мамедов.
В кабинет меж тем ввалился человек, с которым Коломнин познакомился накануне. На этот раз был он в джемпере, окольцовывавшем мощную шею. Пройдя на середину кабинета, оглядел собравшихся, как бы прикидывая, требуют ли правила приличия пожать руку каждому в отдельности или достаточно общего кивка.
— Что у тебя, Виктор? — поторопил Фархадов.
— Так, Салман Курбадович, сами знаете, — после того как «Нафта» отказалась от заказов на трубы, у меня резко упал оборот. Главное, была сделана предоплата. А на нее пришлось живые деньги занимать.
— Опять знакомые песни, — протянул Мясоедов.
— А у тебя все знакомое, — огрызнулся Резуненко. — Салман Курбадович, поверьте, если б не крайняя нужда…
— Что ты хочешь?
— Пусть этот, — он ткнул через плечо в Мясоедова, — хоть треть… четверть даже долга вернет! Иначе — задохнусь.
Фархадов перевел взгляд на Мясоедова. И во взгляде этом была просьба.
— Да где возьму-то?! — Мясоедов расстроенно всплеснул руками. — Все ведь до копейки давно расскирдовано. Сами знаете.
В подтверждение сказанного он даже карманы вывернул и эдак оттопырил. Чтоб и сомнений не оставалось, — именно до копейки.
— Силен ты, погляжу, чужие денежки скирдовать! — насколько учтив и пиететен был Резуненко с Фархадовым, настолько же непримирим и резок — с его заместителем.
— Что ты этим собственно хочешь сказать? За такие намеки, знаешь!.. — Мясоедов даже сделал движение подняться. Но Резуненко, будто только того и ждал, шагнул к нему. Рядом с массивным, но рыхлым Мясоедовым атлет Резуненко выглядел обломком скалы возле большой песчаной кучи.
— Ну, будет вам, — лениво оборвал склоку Фархадов. Он все видел и все оценил. — Иди, Виктор, я подумаю.
— Салман Курбадович, поймите. Если уж в такие дни к вам пришел, то… — Резуненко полоснул себя ладонью у горла и выдавился наружу.
— Изыщи, — коротко произнес Фархадов.
— Да Салман Курбадович! Если мы каждому просителю!..
— Он не каждый. Он друг Тимура был, — процедил Фархадов, заставив Мясоедова проглотить собственный всплеск. — Потому — изыскать!
— Попробую, конечно.
— Вот и пробуй, — разрешил Фархадов. — Так что за вопрос был у гостей?
— Да, вопрос, — Коломнин с трудом заставлял себя не смотреть на Ларису. — Так вот, почему из предполагавшихся двадцати километров трассы за два года проложено лишь пятнадцать, а деньги меж тем иссякли? В чем причина?
— О чем это он? — Фархадов неприязненно уставился на заерзавшего Хачатряна. Тот в свою очередь зыркнул на Коломнина:
— Я ведь объяснял. У компании имеются трудности.
— Я не твоих комментариев жду, Симан Ашотович. Ты мне отдельно отчитаешься, — осадил его Коломнин. Так что обидчивый Хачатрян стремительно переменился в лице. — Сейчас меня интересуют объяснения руководства «Нафты».
— А докладную написать не надо? — неприязненно съехидничал Мамедов. — Может, лично Салман Курбадовичу на ваше имя?
— Здесь нет поводов для обид, — Коломнин, даже не приступивший еще к расспросам, чувствовал себя несколько обескураженным от совершенно непонятного отпора. От более резкого ответа его удерживала даже не рука Симана, умоляюще сжавшая под столом ладонь, а более — нежелание преждевременно испортить отношения с Фархадовым. — Уважаемый Салман Курбадович, я никак не хотел и не хочу обидеть вас лично. Но согласитесь: мы ждем отчета об использовании своих денег. Это нормально для кредитора. С этим я послан. А вместо этого вы требуете выдать еще. Разве нам не о чем поговорить? Ведь если бы я, предположим, попросил лично у вас взаймы крупную сумму, вы бы наверняка поинтересовались, смогу ли отдать. И разве имел бы я после этого право обижаться?..
Это был неудачный пример. Надо все-таки соображать, когда имеешь дело с кавказцем.
— Возьми, сколько надо! — прежде чем Коломнин закончил фразу, бумажник Фархадова лег перед ним. Следом шлепнулось портмоне Мамедова. Едва заметно поколебавшись, придвинул свою барсетку и Мясоедов. Впрочем, таким образом, чтоб можно было незаметно утянуть ее назад.
С благодарным поклоном Коломнин отодвинул все это к центру стола:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131