— Любят понт, — Симан отметил изумление Коломнина. — Азербайджанцы — чего с них взять.
Впрочем сам армянин Хачатрян недавно отгрохал новое здание филиала прямо в помещении прежнего дворянского собрания, числящегося среди исторических достопримечательностей. И теперь ежедневно, входя на работу меж ионических колонн, приятно алел от удовольствия.
Вышедший охранник дополнительно осветил номер, сверился со своим списком и — взмахнул рукой. Ворота разошлись, и банковская «Вольво» въехала на нежную брусчатку.
Симан вытащил из багажника огромный куст роз.
— Праздник у них. Фархадову сегодня семьдесят четыре стукнуло. Так что, считайте, — удачно попали: с корабля на бал. Мы с вами, Сергей Викторович, здесь вылезем, а экономиста вашего шофер прямо в гостиницу отвезет. Сегодня официоз: так что исполнители не понадобятся.
Привычным взглядом окинул застывшие у бордюра иномарки:
— Фархадова пока нет!
Пригляделся:
— Ого! Похоже, все банки собрались. Так и норовят отбить.
Выверяя эффект от сказанного, глянул на гостя. И — разочарованно насупился.
Слушал его Коломнин, сказать по правде, через ухо. Все время от аэропорта он помнил, а с момента, как въехали на территорию компании, ни о чем другом толком не мог думать: вот-вот он увидит Ларису. Даже приложил незаметно палец к виску: вена отчаянно пульсировала.
На втором, директорском, этаже, куда поднялись они, царила праздничная суета: кабинеты были раскрыты, и меж ними сновали принаряженные, благоухающие парфюмом женщины. Мужчины курили по углам, с деланным безразличием переговариваясь на отвлеченные темы. Но то один, то другой подходил к окну, вглядываясь в темноту. Хотя, конечно же, охране была дана строгая команда предупредить о приезде Фархадова.
Центром оживления и местом, куда беспрестанно заглядывали сотрудники, была приемная, где распоряжалась всем и всеми решительная, утомленная всеобщей нерадивостью и бестолковостью секретарша. Надменная и неприступная, как все ценимые, вхожие к большому начальству секретарши.
При виде цветущего от удовольствия Симана она кисло улыбнулась:
— Скоро обещал быть. Пройдите пока в Зал заседаний. Когда появится, приглашу.
— Фархадов недоволен банком, — чутко расшифровал ее холодность Симан, выходя из предбанника. — Обиделся, что мы требуем срочного возврата денег.
— А он хотел, чтоб мы поднесли их ему на День рождения?
Хачатрян хоть и смолчал, но позволил себе искоса зыркнуть: ирония в отношении крупнейшего клиента ему не понравилась.
В Зале заседаний, используемом сейчас как Зал ожидания, скопились люди. Наряду с холеными юношами с такими же, как у Хачатряна, букетами, много было бородатых, неухоженных мужиков в дорогих, но неловких на них «тройках», — бригадиры с буровых, управляющие филиалами, подрядчики. У некоторых костюмные брюки были заправлены прямо в унты. Оживление среди них носило, как показалось Коломнину, характер несколько искусственный. Из-под него угадывалась общая озабоченность. Появление Симана почему-то вызвало среди присутствующих интерес. Его окружили. Оттиснутый Коломнин оказался предоставлен себе. Стены по периметру были увешаны вставленными в рамки фотографиями. И на всех запечатлен был в разные годы своей жизни и в разных обстоятельствах Салман Курбадович Фархадов — открыватель сибирской нефти.
Одна из них особенно привлекла внимание Коломнина. Сидящий у костра тридцатилетний южанин в робе и болотных сапогах с горячечным взглядом, нетерпеливо устремленным сквозь камеру в тайгу.
— Впечатляет, точно? — к Коломнину подошел невысокий широкоплечий человек. Как и остальные, был он в костюме. И костюм как будто подогнан по коренастой фигуре. Но только при каждом движении возникало ощущение, что как только двинет он плечищами чуть поэнергичней, тут же послышится треск сукна. Да и самому ему, видно, так казалось, потому что то и дело неуютно подергивался. Подошедший с удовольствием вгляделся в фото. — Огромного масштаба человечище был.
— Был?!
— Ну, то есть это же на пике, когда он только шел к цели. И как шагал!.. Нет, и сейчас крупно дышит. Да сам убедишься. Просто иная жизнь настала. Так сказать, обыденность. Понимаешь? Из былины в повседневность, в сию, можно сказать, минутность — это всегда непросто. Он повел шеей, нервно поддернул узел галстука.
— Достало, еж твою! Как в хомуте. Кстати, Резуненко мое фамилие. Виктор.
— Коломнин. Из банка «Авангард».
— Догадался. И даже знаю, с чем приехал. Потому и подошел. Разговор к тебе имею. Можно сказать, конфидансный. Насчет «Нафты».
— Симан Ашотович не помешает? — Коломнин заметил, что встревоженный Хачатрян принялся пробираться к ним.
— Может, и нет, — Резуненко изобразил легкую заминку, из которой стало ясно: лучше все-таки тэт на тэт. — Давай так. Тебе когда на мозги как следует накапают, отзвонись. Подброшу информации. Он всунул визитку и, махнув с безразличной приветливостью подоспевшему Симану, отошел к поджидавшей в стороне группе.
— Чего он хотел? — неприязненно поинтересовался Хачатрян. — Небось, гадость какую на Фархадова лил?
— Да нет. Наоборот.
— Значит, темнит. Он при Тимуре «Нафте» поставлял трубы для бурения. А год назад отодвинули, — передали заказ «дочке» Паркойла. Сам понимаешь, — другой уровень связей. Вот и злобствует. Много этих обиженных. А у кого их нет? Кто дело делает, на того всегда компромат сыщется. Только развесь уши, — такого напоют!
Симан аж побледнел от негодования, — то ли о Фархадове говорил, то ли о себе.
— Приехал! Приехал! — послышались выкрики. Кто-то из самых ретивых побежал вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131