Что людьми, сведущими в кулуарных хитросплетениях, воспринималось как признак близкой опалы.
— А что в самом деле? Ну, взял мужик, — рубанул воздух Лавренцов. — Так ведь не на курорт посылаем, — выгоняем. Сам он тоже готов по собственному. В других подразделениях не чета нашим ЧП. На сотнях тысячах попадаются. И — ничего! Все решают втихую. Люди стоят друг за друга. Чего ж нам-то друг дружку топить?
— Не стоят! А покрывают друг друга! — осадил Коломнин с плохо скрытой неприязнью. — Хлопцы про то знают?
— Знают, конечно, — неохотно подтвердил Лавренцов.
— То-то и оно. А вы — втихую. Ржавчину занести недолго. Вывести потом — никаких окислителей не хватит. Стало быть, так: тебе, Панкратьев, указание — немедленно провести служебное расследование, собрать все документы и — со служебной запиской мне на стол. На увольнение по статье. Официально подаем в кадры. И пусть все знают — покрывать никого не будем. Или служи честно, или…Чего мнешься?
— Хотел отпроситься на три дня. Приболел я.
— Как плесень вокруг разводить, так здоровый! А как собственные промашки исправлять, так — в сторону. Чистеньким всем остаться, гляжу, хочется, — он подозрительно обвел взглядом остальных. — Короче, ступай и выполняй.
— Есть, — Панкратьев без выражения поднялся.
— А болеть не хрен. Не по нам эта мода. В гробу наотдыхаемся.
Панкратьев вздрогнул, странно взглянул на него и вышел.
Установившееся молчание Коломнину не понравилось.
— Зря ты его так, — укорил Лавренцов. — Николаю вчера колоскопию делали. Подозрение на онкологию. Нужно обследование проходить.
Коломнин физически ощутил, как запульсировала кровь в висках. Панкратьев изредка жаловался на плохой стул и рези в кишечнике. И это всегда было предметом разухабистых шуточек. И вдруг!.. Он раздраженно провел локтем по пыльному столу:
— У нас что, блин, уборщиц нет?! Или некому проследить, чтоб у начальника в кабинете убирались?.. А ты, Валентин, тоже хорош. Предупредить не мог?
— Предупредишь тебя, — огрызнулся Лавренцов. — С места в карьер дрючить принялся.
— Ладно, передайте, пусть берет три дня. Но чтоб сразу после возвращения все документы собрать. И все! Закончили с соплями. Продолжаем работу. У пластиковых карт что-то есть? Богаченков принялся подниматься.
— На него опять «телегу» президенту банка накатали, — объявил Лавренцов.
— Что-то нащупал? — догадался Коломнин.
Богаченков коротко кивнул.
Одним из провальных банковских направлений была работа по внедрению пластиковых карт. Бизнес этот начала и держала, не подпуская посторонних, группа татар. Собственно внешне ситуация выглядела благополучной: карточек внедрялось все больше, остатки на счетах росли. Но резко увеличились и случаи мошенничеств. Причем таких, что невозможны без участия банковских служащих. Потому-то и добился Коломнин создания спецгруппы. Старшим назначил Богаченкова. И не пожалел. В отличие от прочих сотрудников управления, двадцатидевятилетний Богаченков не был ни бывшим милиционером, ни ФСБэшником. Зато оказался классным финансистом, способным разобрать любые завалы. Негромкий, даже робкий в общении, он действовал подобно бульдогу, который, ухватив жертву, уже не размыкал челюстей, а лишь перебирал ими, все ближе подбираясь к глотке.
Судя по участившимся, истеричным жалобам руководителей пластикового бизнеса, цель была близка. Но в этом же была опасность и для самого Богаченкова, — его могли в любую минуту подставить.
— Ладно, Юра, иди пока. После вызову, — определился Коломнин, предложив Маковею занять освобождающееся место. — По иногородним филиалам есть изменения? — Боюсь, назревает проблема, — сокрушенно вздохнул Седых. — В Томильске обнаружен «подснежник», — выползает на просрочку пять миллионов по «Нафте-М». А сама «Нафта», по слухам, сыпется.
— Это нефтяная компания знаменитого, как его? — Лавренцов, не к месту поспешивший блеснуть эрудицией, смущенно защелкал пальцами в сторону Седых.
— Фархадов, — охотно выручил тот. — Помнишь, наверное? Первооткрыватель Сибирской нефти, орденоносец.
— Что-то припоминаю, — неуверенно подтвердил Коломнин. -Блин, куда ни кинь, одно и то же: вчера орденоносцы и все из себя прожженные ленинцы, а сегодня наперегонки растаскивают все, что еще недоразворовано. Седых, лети срочно в командировку. По результатам будем решать. Переходим к вип-клиентам. Прежде всего — Генеральная нефтяная компания. Что глаза отводишь, Лавренцов? Докладывай, чего за эти пару недель наваяли. Обороты по счетам увеличили?
— Если увеличить до тридцати миллионов рублей при согласованных оборотах в двести, значит, увеличили…
— Та-ак. А поручительство оформлено наконец?.. Я тебя спрашиваю.
— Нет.
— Что значит, нет?! — терпения Коломнина хватало ненадолго. — Почему нет? Ты с руководством компании встречался?
— Пытался. Трижды дозванивался финансовому директору Четверику. Секретарша не соединяет.
— Да ты!.. Что значит не соединяет? Ты кого представляешь? Банк или контору утильсырья? Надо было добиться! Если с Четвериком договориться не умеешь, прорывайся к самому Гилялову!
— Что ж я, с секретутками воевать должен? Я, между прочим, генерал, — огрызнулся Лавренцов.
— Ты?! Ты давно не генерал, а банковский служащий. И получаешь, тоже между прочим, столько, сколько генералом и во сне не видел. Твоя нынешняя должность — за банковское добро биться. А не амбициями блистать. Лавренцов сидел с бесстрастным, закаменевшим лицом, самым обиженным видом своим выказывая категорическое несогласие с услышанным. В прошлом заместитель начальника штаба МВД, Лавренцов, сохранивший многие из прежних связей, и теперь был небесполезен для банка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131