Другого от нас не ждут. Значит, внимание будет ослаблено. И в этом нас шанс. Пойми, Лара, успех или неуспех задуманного определится тем, сумеем ли мы соблюсти секретность.
— Но как? Идея, конечно, блестящая, чего там говорить? — восхищенный Богаченков уже и думать забыл, что когда-то сам же ее и высказал. — Пожалуй, если сделать грамотно, есть шанс, что не отспорят. Но у нас на все про все, считай, месяц. Это какие силы придется задействовать? Даже если только трех юристов на это посадить — уже угроза огласки.
— Никаких трех! — отмел Коломнин. — Один! Ты! И работать будешь здесь, в комнате отдыха. И за юристов, и за экономистов. И документы, уходя, в сейф Ларисы Ивановны запирать.
— А если пытать начнут, ключ проглотить? — полагая, что он шутит, Богаченков подбросил лежащий перед Шараевой массивный двухбородый ключ.
— Понадобится — проглотишь вместе с языком! — сбил веселье Коломнин. — А впрочем, чтоб не подвергать тебя соблазну, спать тоже здесь станешь. Диван и двоих выдержит.
Лариса невольно покраснела.
— Ведь для пользы дела, — умоляюще произнесла она. И Богаченков тотчас оттаял.
— Предположим, если для пользы дела, я согласен. Предположим даже, что, вывернув себя наизнанку, я через десять дней выдам пакет документов. Но все равно это нереально. Знаете, сколько надо пройти инстанций? Так: регистрационная, лицензирование. Коды ОКПО, налоги, — это я даже не считаю. Далее… — Богаченков молча продолжил загибать пальцы, впадая в транс. — Да что говорить? Одних активов какая уйма! В нормальном режиме эта процедура занимает минимум полгода.
— Значит, чтобы ускорить, придется найти какие-то дополнительные доводы, — в Ларисе возродилась надежда.
— Доводы будет искать Богаченков, — Коломнин поднялся, потянулся. — А ваше дело, Лариса Ивановна, как всегда, — изыскивать аргументы. И поскольку, как я выяснил, вся эта регистрационно-лицензионная кормушка в области курируются нашим добрым знакомым вице-губернатором Юрием Павловичем Баландиным, аргументы понадобятся убедительнейшие.
Он нежно приобнял массивный Фархадовский сейф.
— Так что, господа, стартуем? План принимается?
— Знаешь, что я тебе скажу, Сережка? — вместе с надеждой к Ларисе вернулись отблески прежнего, красящего ее озорства. — То, что во мне задатки авантюристки, я поняла, приняв «Нафту». Но теперь я точно знаю, за что тебя так люблю: до тебя мне далеко! Просто Остап Бендер.
И Лариса благоговейно склонилась перед повелителем.
— Сейчас важно, чтоб об этих моих качествах не догадались другие, — отшутился Коломнин. — И наша с тобой, Лара, задача, маскировать подготовительную работу Богаченкова: встречаться с кредиторами, торговаться, требовать подписей. Психовать, в конце концов! Нам нужно, чтобы банк, убежденный в близости победы, продолжал нас недооценивать!
Истинно, Коломнин, язык твой — враг твой! Хочешь накликать беду, так прямо и говори, — тут же и придет. Просто не человек, а громоотвод, притягивающий к себе всякую молнию!
Сам ты, многажды битый, недооцениваешь соперника. Сам и расслабился невовремя. Хотя по правде угадать направление удара все равно было бы невозможно.
Вроде бы для банка и ГНК ситуация выглядела вполне безоблачной. Долги исправно собирались, будущий арбитражный управляющий определен, команда подготовлена. И, более того, дабы не терять времени, под непосредственным контролем Вячеслава Вячеславовича Четверика заранее готовился план финансового оздоровления, подлежащий утверждению в арбитражном суде. С которым, кстати, через Высший арбитраж тоже были достигнуты необходимые договоренности. Конвульсивные попытки Шараевой продолжать параллельную скупку парализованы на корню, и из надежных источников было известно, что в «Нафте» царят панические настроения. Сотрудники в кулуарах все чаще обсуждают проблемы трудоустройства. А сама Гендиректор сосредоточилась на достройке трубопровода. Очевидно, видя в этом последний свой шанс на спасение. Кстати, в скорейшей достройке трубопровода был как раз заинтересован и Гилялов. Как тонко заметил на последнем совместном совещании Четверик, чем больший участок успеет достроить «Нафта-М», тем больше денег сэкономит она Генеральной нефтяной компании.
Итак, все шло к неизбежной развязке: перехваченная за горло совместными усилиями двух финансовых монстров, «Нафта» судорожно трепыхалась, угасая и не имея надежд на спасение.
Но Павел Маковей — способный ученик — умел извлекать опыт и из собственных ошибок, и учиться на мудрости предшественников. «Кадры решают все», — изрек когда-то вождь народов. И, памятуя об этом, Павел понимал, что самый опасный на сегодня противник — это Коломнин, с легкостью, как пацана, щелкнувший его по носу при первой же едва заметной оплошности. Теперь же, когда «Нафта» безнадежно шла ко дну, о Коломнине было известно одно: мечется, бессмысленно собирая долги. И даже как будто переругался со своей пассией Шараевой. И вот это как раз Маковея и нервировало: что-то здесь не сходится. Где-то не срастается. Быть может, чего-то недоучли.
Второй неудачи Маковею бы не простили. Да и сам он начинал яростно подрагивать при одной мысли о возможном поражении. Нельзя было давать ни малейшего шанса. Если не можешь распознать замыслы противника, ударь по нему самому. Маковей решился — он направился с докладом к Дашевскому.
В обеденный перерыв, который Коломнин проводил в уединенном ресторанчике за приватной беседой с председателем областной лицензионной комиссии, его разыскала секретарша компании Калерия Михайловна и непререкаемым тоном потребовала немедленно прибыть к Ларисе Ивановне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131