Умел человек держать при себе эмоции.
Удивительная штука — дорожные службы. Вроде и техники хватает. И муниципальные власти бдят и периодически их вздрючивают. Да и зимы в стране наступают не сказать, что много реже других времен года. А вот всякий раз при погодных катаклизмах оказываются не готовы. Трассы Москвы были буквально нашпигованы буксующими машинами. Так что в центральный офис Коломнин добрался позже назначенного времени.
— Прошу прощения, встречал Фархадова, — едва открыв дверь президентского кабинета, произнес ударную фразу Коломнин и — осекся.
За переговорным столом подле Дашевского расположились Ознобихин и Янко. Но не они, естественно, повергли его в изумление. По правую руку от Янко сидел не кто иной, как его собственный сын Дмитрий. При виде входящего отца он поспешно опустил голову.
— Заходи, заходи, скандалист, — поторопил Дашевский, вальяжным жестом приглашая Коломнина сесть напротив. Проследил, как вошедший, поздоровавшись на ходу с улыбающимся Ознобихиным, прошел на предложенное место, проигнорировав протянутую руку Янко.
— Ну-ну, — Дашевский нахмурился. — Вижу, далеко зашло. Тогда начнем. Вопрос первый: как получилось, что вопреки принятому мною решению представитель банка, участвовавший в собрании «Руссойла», проголосовал против выплаты дивидендов. Вот Сергей Викторович в этом усматривает не что иное, как продажность.
При этом президент, до того заглядывавший в лежащую перед ним докладную, выстрелил исподлобья в смутившегося Янко.
— Сергей Викторович у нас человек увлекающийся, — осторожно начал Ознобихин.
— Докладывать будет Янко, — осек его Дашевский.
— И черт его знает, как это все так нескладно вышло, — повинился Андрей. — Сергей Викторович действительно настаивал, чтобы мы оформили на него доверенность. Так кто бы против? Тем более «Хорнисс» этот с его проблемами нам поперек горла. Сколь раз в самом деле просил, Лев Борисович, заберите вы от нас этот офшорный мусор. Ведь у всей Европы на виду…
— Не отвлекайтесь, — потребовал Дашевский.
— Я к тому: вы же знаете, какими финансовыми проблемами занимаемся. Сейчас вот по американским депозитарным распискам прорабатываем. Тут чистота безупречная нужна. Кстати, хотел доложить, появились первые результаты.
— Вы мне доложите по «Руссойлу», — напомнил Дашевский. Но с несколько меньшим напором.
— Что тут скажешь? Идиотская накладка, — Янко удрученно повертел головой. — Адвокат уехал в отпуск. А без него надлежаще не оформишь. Пытался договориться с Бурлюком. Но тот уперся: доверенность обязательно, чтоб легализованная. А адвокат этот появился за день до собрания. В общем оформлять на Сергей Викторовича уже поздно: физически бы не успели. А я-то от него знал, как важно было проголосовать. Короче, принял командирское решение: откомандировать на собрание его сына Дмитрия. Нашего сотрудника. Тем более в «Руссойле» уже была обозначена от банка фамилия Коломнина. Все вроде сходилось. К вечеру по дьячел получили доверенность, и Дмитрий вылетел в Гамбург.
— Значит, ТЫ банк подставил? — Дашевский уперся тяжелым взглядом в побледневшего парня.
— Я ж говорю: накладка, — Янко поспешно вернул внимание к себе. — Поручение я ему дал, а вот проинструктировать не успел: после обеда уехал на встречу в представительство Дойчебанка. Был уверен, что он созвонится с отцом и получит все указания. Почем я знал, что отец с сыном, оказывается, меж собой не общаются.
Янко огорченно затих.
— Вот оно, стало быть, как получилось. И что же было дальше? — прохрипел Коломнин, обращая пылающее лицо к Дмитрию.
— Говори, чего там? — подбодрил Дмитрия Ознобихин. — Тут не только твоя вина. Все проморгали.
Но под пронизывающим взглядом отца тот продолжал угрюмо молчать.
— Переживает, — вмешался Янко. — Все себе накладку простить не может. Отцу позвонить гордость, видите ли, не позволила. Вот и поехал в расчете, что на месте разберется. А Бурлюк, не будь дурак, ему и подсказал, что в интересах банка надо голосовать против выплаты дивидендов. Он мне потом звонил, довольный. Как я, мол, вас. А чего теперь скажешь, если лопухнулись? Ты себя, Дмитрий, не кори. Это не твоя, моя скорее вина. Прохлопал.
— Так что скажете, господин Коломнин-младший? — Дашевский беспрерывно переводил внимательный взгляд с отца на сына. — Так все и было?
— Да, — не поднимая головы, пробормотал Дмитрий. Коломнин прикрыл глаза. Больше всего ему хотелось сейчас исчезнуть. Из-за пульсирующей в висках крови он не сразу расслышал, с чем обращается к нему Дашевский. Так что тому пришлось повторить.
— У вас действительно не было с сыном разговора насчет того, как надо голосовать в «Руссойле»?
Коломнин, прикрывший лицо ладонью, физически ощущал воцарившееся взрывоопасное ожидание.
— Нет! — прорычал он через силу.
— Ну, нет, так нет, — Дашевский понимающе скривился. — Выходит, сам больше других виноват. А пыли-то напустил! Это мы умеем: не справился, а теперь виновных ищешь.
Он гадливо приподнял за угол Коломнинскую докладную.
— Вы тоже не правы, Лев Борисович, — жестко, к общему удивлению, вступился Ознобихин. — Сергей Викторович всегда радеет за интересы дела. И, если что-то не получается, реагирует действительно чрезвычайно болезненно. Но здесь ему себя корить не за что. Просто не задалось. Карта не так легла.
Коломнин не отреагировал: партия с использованием джокера — его собственного сына — оказалась разыграна столь ловко, что теперь ему же еще и предлагалось выказать благодарность за поддержку.
— Обидно, конечно, — продолжил свою мысль Ознобихин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131