Напускное веселье оставило его.
— Не горячись, — Коломнин успокаивающе приподнял палец. — Это единственно мудрое решение, которое спасает и адвоката — ну это, положим, тебе по фигу. И тебя. Я переписываю компанию на Ларису.
— Да тебе башку отвернут прежде, чем сертификат выпишут!
— Верно! Это если я не подстрахуюсь. А я как раз хочу подстраховаться. Поэтому ты как первый вице-президент банка подпишешь согласие на перевод «Хорнисса» на Ларису Шараеву.
— Я?!
— Именно ты. Выберем дату, когда ты оставался за Дашевского. А если кто спросит, объяснишь, что подписал согласие в сооответствии с протоколом между банком и «Нафтой-М» о совместных действиях по взысканию долга с «Руссойла». Все чинно-благородно. И адвокату бальзам на сердце. И к тебе не придерешься.
— Кому объясню? О чем ты? Дашевскому — положим, проглотит. Хотя тоже проблемно. Но с Гиляловым-то у меня свои разборки. И куда покруче. Там этой туфтой не обойдешься. Я ведь тоже сюда не пустым приехал. Потому предлагаю другой вариант. Я возвращаю Ларисе деньги. Не три, конечно. Поллимона пришлось отстегнуть Янко за конфиденциальность. Но два с половиной верну.
— Перекрутил?
— А то. Хочешь, можешь подать, что это ты нашел? А то возьми часть себе. Скажем, два Ларисе, поллимона тебе. Не кривись, ты их заработал. В любом случае баба, которая последние годы жила на иждивении, вдруг становится миллионершей. Поди, плохо?
— Коля, ты меня и впрямь за идиота держишь? — искренне подивился Коломнин. — О чем вообще говоришь? Два с половиной миллиона. Да на «Хорниссе» одних дивидендов накопилось в несколько раз больше. А главное — с этими акциями она приобретает полный контроль над «Руссойлом». Во-первых, «отобьет» свои деньги. А потом получит готового нефтяного трейдера. Или сам этого не понимаешь? Чего разглядываешь?
— Я другое понимаю: математика твоя с душком! — рассердился Ознобихин. — Размечтался: контроль — фиголь! Контроля ему захотелось! Да «Нафту» саму в ближайшее время разорят. Если Гилялов во что-то вцепился, то своего — будь покоен — не упустит. А уж теперь-то, когда Фархадов умер…
— Как умер?! — вскрикнул Коломнин. Так что таксист от неожиданности резко крутнул баранку.
— Тебе что, до сих пор не дозвонились? — Ознобихин с усилием освободил сжатую руку. Озадаченно потер посиневшее запястье. — Я думал, ты в курсе. Вчера вечером, прямо в Минэнерго. Обширный инфаркт. В утренних газетах уже напечатано.
— Здесь другие утренние газеты. В кабинете Гилялова умер?
— Гилялова на месте не оказалось. А вот с Бурлюком там встретился.
— Твари! Какие же твари, — Коломнин все разом понял: его опасения, увы, сбылись, — не пожалели старика.
— Да! Не пажеский корпус. Нравы еще те. Прямо скажем — «их нравы». Тем более есть над чем поразмыслить. Как говорил один персонаж, оно вам надо?
Ознобихин помолчал, давая время Коломнину прийти в себя и с некоторым удивлением оценивая увиденное.
— А ты, вижу, и впрямь прикипел к старику. По правде и мне его жаль. Чудачище был, — он потрепал Коломнина по колену, выражая сочувствие и одновременно возвращая к разговору. — Послушай меня, Сергей. И послушай как следует. Все, о чем говорили, до того, — так, семечки. На самом деле я настоящий вариант привез. Который всех разрулит. Я так понимаю, что ты теперь с Ларисой в одном, что ли, интересе. Не знаю, о чем вы там размечтались, но только ни тебе, ни ей эта нефтяная бодяга не нужна. Про то, что Лариса стала крутым менеджером, я наслышан. Только по молодости, к твоему сведению, занимался альпинизмом. И вот на Дамбае есть кладбище погибших альпинистов. Кого вниз спустили.
— И что?
— Там несколько женских групп лежит. Все мастера спорта, по многу восхождений. А потом раз и — дружно гибнут под какой-нибудь лавиной. В стресс коллективно впадают. Внезапный ужас и — парализованы. Особенность женского организма. И опыт тут не помощник.
— Только ли женского? — Коломнин некстати вспомнил панику, охватившую его в дебрях томильской тайги. Спохватился. — И вообще, к чему ты это?
— Думаю, понял. Лариса успехами наколота. На подъеме. К тому же свекр за плечами был. Ты опять же подпирал. Потому все получалось. А тут беда. Кусок-то куда как лакомый. При жизни Фархадова едва удерживались, чтоб стаей не кинуться. А теперь что удержит? Волчары-то не вам чета. Вот тут Лара и запаникует, если уже не запаниковала. А что сделать сможет? Акции-то на покойном Фархадове. Даже если он завещание оставил на внучку, так это минимум полгода, чтоб в наследство вступить. И ты думаешь, за это время компанию не вывернут маткой наружу? Вместе с твоей, извини, благоверной. А тебе самому это надо? Ты что, крутой нефтярь?
Коломнин слушал, догадываясь, к чему ведет витиеватый монолог Ознобихин.
— То-то что нет. Я ведь, Серега, думаю собственный инвестиционный банк задробить. Давно эту идею вынашиваю. Вот и хочу тебе предложить в совладельцы. Скинемся капитальцами, ты станешь вицепрезидентом, то есть своим делом займешься. Ларису подтянем.
— Чего там мелочиться? Предлагаю сразу бэнк оф Нью-Йорк прикупить. С моим десятком тысяч долларов наверняка хватит.
— Насчет бэнка пока рановато, а на свой банчок вполне потянешь. Компанию продадите и — потянешь.
— Компанию?
— А то? Задаром, что ли, отдавать? Тут, наоборот, важно не продешевить. Четверик подъедет к Ларисе поторговаться еще до похорон. Начнет с пятнадцати-двадцати.
— Миллионов? — глупо уточнил Коломнин.
— Но, — Ознобихин доверительно приблизился. — Знаю точно, что карт-бланш ему Гиляловым дан на все пятьдесят. — Почему именно пятьдесят?
— В это не вникал. Скопили на каких-то бартерных операциях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131