Иначе разрастется.
— Им и так воздастся!
— Так само собой ничего не воздается! Ишь как удобненько устроился. Ладно — тебя. А вот, скажем, если б жену твою так. Или — друга лучшего убили, тоже бы смолчал?
Рейнер наклонил голову.
— Нет, ты не уклоняйся! — Коломнин притворялся более пьяным, чем был на самом деле. — Вот знал бы кто! Тоже смолчал бы? Или — отомстил?! Да и больше скажу — если спустил, все равно тебя же и достанут.
— С чего бы это?!
— Да с того. А вдруг в другой раз не смолчишь. Спокойней тебя убить. Так-то.
— Что значит «убить»? Зачем убить? — пролепетал Рейнер, отворачиваясь к окну. Тельце его вроде само собой принялось подрагивать. И столько беспомощности проявилось вдруг в нем, что Коломнин не выдержал той игры, что сам же и затеял.
— Женя, я ведь на самом деле не охотник, — признался он. — Я с Салман Курбадовичем сейчас работаю.
Рейнер не обернулся. Просто затих. Даже трястись перестал.
— Понимаешь, чечены эти, что тебя пытали и Тимура убили, они после этого многих поубивали, — торопливо заговорил Коломнин. — И теперь процветают безнаказанные. Больше того — если мы их сейчас не победим, тогда и месторождение Фархадова разорится. А это, не тебе говорить, сколько людей. Мы договорились с милицией, но им нужны улики.
Он прервался, дожидаясь реакции. Ее не было.
— Твои показания нужны. Позарез, понимаешь? Я все продумал. Мы тебя не подставим. Привезем в Томильск. Допросят. И тут же увезем назад. Никто, кроме меня и Виктора, как не знал, так и не будет знать, где ты.
— А сейчас кто знает? — глухо произнес Рейнер.
— Говорю же: только я и Виктор. А вообще, как только дашь показания, их пересажают. Так что тебе и вовсе бояться нечего будет. В Томильск дорогим гостем приезжать станешь.
— Тебя когда-нибудь пытали?
— Нет. Но если бы со мной, как с тобой, я бы отсиживаться не стал, — Коломнин обошел его, требовательно тряхнул.
— Тогда давай спать.
— Что?!
— Ты ж охотиться приехал. Вот завтра с утрева и тронемся. Спать что-то жутко тянет. Ты на кровати ложись, а я на полу постелю. Ничо, я привык. Когда и один на полу ложусь, — тараторя, Рейнер сноровисто разобрал диван. Кинул скатку себе на пол. Стремительно разделся и, явно торопясь избегнуть новых вопросов, нырнул под одеяло.
— Так что по нашему разговору? — Коломнин слегка потеребил лежащего.
Ответа он не дождался.
Наутро Коломнин проснулся от звука ритмичных ударов. Сидя за столом, Рейнер кухонным ножом рубил свинец, — готовил заряды картечи. Тут же стояло привезенное ружье, — очевидно, подверглось проверке. Был Женя не то что хмур. Скорее — не по-утреннему задумчив. — Пора, — объявил он. Коломнин, хоть и хотелось еще с часик поспать, рывком соскочил на пол. И — поймал на себе внимательный, исподволь взгляд.
Наскоро перекусив, вышли из дома. Но даже на улицу доносился могучий храп изнутри, — водитель все еще отсыпался после автопробега.
У крыльца стоял снегоход «Буран», возле которого крутилась тронутая паршой лайка.
При виде хозяина собака принялась нетерпеливо повизгивать. Лизнула подставленную руку. Но Рейнер, к несказанному огорчению пса, ухватил ее за ошейник и затащил в дом, где и запер. Удивленный Коломнин быстро замотал рот шарфом, — стояло не менее двадцати пяти градусов. Сам Рейнер, несмотря на отчаянный мороз, вышел в тулупчике на распашку.
В сумрачном рассвете потихоньку проявлялись соседние, полуразваленные бараки. На ближайшем вообще оказалась снесена часть крыши. Но из-под нее струился дым. Удивительно, но там жили люди. Меж бараками возвышалась водонапорная башня, на крыше которой было что-то нахлобучено.
— Гнездо это под снегом. Аист сюда каждую весну прилетает. Красивый такой. Но — нахалюга! Целыми днями по поселку побирается, — Рейнер забрался на снегоход. Дождался, пока сзади устроится гость. Застегнул ворот байковой рубахи. — С Богом!
Они углубились в тайгу, свернули с ухоженной трассы на порошу. Коломнин оглянулся, — кругом тянулся лес, и ничто больше не указывало на близость человеческого жилья.
Минут через тридцать, попетляв, Рейнер заглушил снегоход.
— Здесь оставим, — объявил он. — Дальше на «Буране» не проедешь. Пешком погуляем. В самом деле тайга загустела. Сумрак в чаще неохотно отступал перед нарождающимся днем.
— А найдем? — опасливо засомневался Коломнин.
Рейнер недоуменно оглянулся, — он попросту не понял вопроса.
— Да нет, это я так.
Пожав плечом, Рейнер двинулся первым. Коломнин поплелся следом, старательно глядя под ноги.
— Тебе страшно здесь не бывает? — произнес Коломнин, пытаясь звуком собственного голоса заглушить собственный, нарождающийся страх, — тайга его откровенно пугала.
— Страшно? Это в тайге-то? — Рейнер по-особому хохотнул: то ли удивляясь предположению, то ли напоминая о вчерашнем разговоре. — Хотя всяко бывало. Тут по декабрю заплутал как-то. И так, и эдак. День истоптал. Вышел — не поверишь — к цыганскому табору. Они возле соседнего райцентра на краю тайги встали. Это аж за двадцать километров забрел. А ночь на подходе. Оставайся, смеются, все равно от нас никуда не уйдешь. У нас, мол, место заколдовано. Старуха там была такая. Ага, себе думаю: как же, — не уйду. Держи карман. Пошел. Только через три часа и впрямь опять на них вышел. Круг, понимаешь, оказывается, описал. Ну, что за напасть? А эти гогочут: ложись, мол, к костру. Ну нет вам, здрасте: чтоб я в своей тайге и не вышел? Опять пошел. Другие ориентиры взял.
— Это все по ночи?! И — дошел?
— Дошел-таки. Только сперва под лед провалился.
— Как под лед? — при одной этой мысли Коломнина охватил озноб.
— Да река попалась подзамерзшая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131