Тут же Коломнин, казалось, обнаружил и причину головной боли, — над окошком тикали ходики, — металлический кот, конвульсивно дрыгающий облупленными лапами. Но звук, издаваемый им, был едва слышен и начисто забивался другим, гулким, требовательным. Тугие, увесистые капли ухали в подставленный снизу металлический таз, — в комнате протекала крыша.
— Капель, — пробормотал Коломнин, ощущая в себе сладостную слабость выздоравливающего.
— С возвращением на грешную землю, — ласково прошептали в ухо, и над Коломниным склонилось улыбающееся Ларисино лицо. Осунувшееся, с пыльными разводами под глазами. Заметив, что он разглядывает происшедшие в ней изменения, Лариса вновь спряталась.
— Мог бы и поделикатней быть, — пробормотала она. И тут же послышался шорох сгружаемой на простынь женской косметики. — Не вздумай обернуться.
Вопреки грозному предостережению Коломнин аккуратно, стараясь не трясти, перевернул гудящую голову в противоположную сторону.
— Ты мне так еще больше нравишься, — успокоил он смущенную Ларису. Всмотрелся. — Сколько ж ты надо мной просидела? И где мы?
— Недели две, — прикинула она. — Да, точно. Хоть ты этого и не стоишь. В тайгу он, видишь ли, рванул. Ничего не сказав.
— Но и Резуненко, и Богаченков потом…
— Да причем тут!.. — вскинулась Лариса. — Впрочем, мне-то что? А находишься ты в поселковом медпункте. Больницы на сотню верст в округе, извини, не оказалось. Не построили. Не знали, что ты заболеть соизволишь!
Полный умиления, Коломнин осторожно погладил ее пальцы.
— Охотник фигов, — презрительно отреагировала Лариса. — Твое счастье, что рядом настоящий таежник оказался. Рейнер тебя спиртом отогрел, укутал в свою одежду. А сам твое, непросохшее натянул. И — на себе до снегохода.
— Стало быть, не решился. — Ты про что это?
— Да так. Как же он сумел-то… — Коломнин живо представил тщедушную Женину фигурку.
— Чахлое дитя цивилизации — вот ты кто, — Лариса наморщила припудренный носик. — Женя сам нам позвонил, когда температура за сорок зашкалила. Пришлось взять бригаду из Томильской больницы и — сюда. Неделю просидели. Двустороннее воспаление легких кое-как сбили. Но все боялись, чтоб менингит не начался. Головку-то застудили. И зря, между прочим, боялись. Я им сразу сказала: «В этой голове студиться нечему. И без того сквозняк».
— Спасибо на добром слове.
— На здоровье. Вертолет еще из-за этой сволочи гоняли! Совсем с людьми не считается. То едва под пули не попадает. То еще хуже. Сегодня опять врача привезут. Решать будут, можно ли тебя транспортировать. Сволочь такую!
И сердитыми движениями принялась загонять рассыпавшийся по простынке макияж в сумочку.
— Лоричка моя, — Коломнин дотянулся щекой до ее ладони и принялся тереться. — Как же ты сюда? Что Фархадов?
Почувствовал, как она непроизвольно задрожала.
— Неужто без разрешения?!
— Так ведь испугалась за тебя, дурака. Похоже, что зря.
— А где Рейнер?
— Не знаю.
— То есть как это? А кто знает?
— Роговой.
Ошарашенный Коломнин принялся подниматься.
— Лежи! — потребовала Лариса, поспешно возвращая его на место. — В самом деле: Роговой его спрятал до суда. В общем не хотела пока говорить. Не заслуживаешь. Ну да черт с тобой! Женя дал показания. Оказывается, акции он не передавал! Это была фальшивка.
— Я знаю.
— Тем же вертолетом улетели они вместе с Резуненко в Томильск и сразу — в РУБОП.
Лариса отвлеклась на созерцание измазанного йодом платья. Горестно вздохнула.
— Ты долго меня мучить собираешься?! — рявкнул Коломнин.
— А чего говорить-то? Пока ты, крутой охотник, валялся на перинках, мы там все сами сделали.
Заметив новые неполадки, мучительница опять занялась туалетом, начисто игнорируя заалевшие в нетерпении щеки больного.
— Убью садистку.
Она фыркнула. Но сострадание взяло все-таки вверх над желанием поинтриговать.
— Ладно, чего там? Сережка, мы победили! РУБОПовцы на другой день вместе с ОМОНом чуть ли не двадцать человек арестовали. Так что следствие полным ходом. Говорят, еще несколько нераскрытых убийств подтвердилось.
— А по… Тимуру?
— Пока нет, — Лариса помрачнела. — Но «железка» теперь под нами. Как и следовало ожидать, после арестов все акционеры к нам переметнулись. Новый Совет директоров избрали: у нас там теперь трое из пяти. Гендиректора своего поставили. Уже первые собственные составы сформировали, — в интонациях Ларисы явственно проступила тоска человека, оказавшегося в стороне от магистральных событий. — Богаченков с юристами сейчас оттуда не вылезает. Чистит. Охрану расставляет. Кстати, любопытный субъект твой Богаченков. Негромкий, но, как бы сказать, обстоятельный. Какую-то программу бюджетирования нафантазировал. Взахлеб работает.
— Что ж, выходит не зря все было, — Коломнин почувствовал, что вдруг подступили слезы, — видно, здорово ослаб.
— Еще как не зря! — Лариса обхватила его, обрушив сверху водопад волос.
— А если войдут? — счастливо пробормотал больной, чувствуя, как стремительно идет на поправку.
Но главное, что бурлило в нем и стучало, в такт капели, — «победа»! Самое тяжелое препятствие было преодолено. Плотина прорвана, и два встречных потока устремились навстречу друг друга: газоконденсат, заполняющий резервуары нефтеперерабатывающего завода. И — исходящий оттуда финансовый поток, обильно орашающий полузасохшую «нитку».
Вертолет опустился на поляне точнехонько возле водонапорной башни. Из него вышли двое. Первый, полненький человек с выглядывающим из-под шубы белым халатом и с металлическим чемоданчиком в руке, поозиравшись, уверенно показал на стоящий в отдалении бревенчатый домик с вывеской «Поселковый медпункт» и тронулся по рыхлому снегу, утаптывая наст для бредущего следом высокого старика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131