Какой вообще
толк от всей этой гонки сквозь парад миров, даже не существующих в
действительности, где результаты? Что ему и впрямь следовало бы сделать, так
это спокойно вернуться обратно в Гарейден, защитить докторскую, стать эдаким
светилом от психиатрии, консультировать состоятельных алкоголиков и делать
деньги. С деньгами можно заиметь что угодно -- даже привязанность. Ему
припомнилось, что согласно накопленным Гарейденским институтом
статистическим данным, чуть больше шестидесяти процентов всех женщин
способны быть счастливы с любым мужчиной, лишь бы он являлся хорошим
добытчиком.
На самом деле, конечно, все далеко не так просто. Эта присутствующая
здесь огневолосая ракета в девичьем образе являлась его женой, которая никак
не входила в эти самые шестьдесят процентов, и никакой девушке, просто
желающей хорошего добытчика, никогда не занять ее места. Как бы там ни было,
на нем лежит определенная ответственность. Что бы ни случилось у нее с
памятью, она ему жена, и он обещал беречь ее -- в частности, и от таких
типов, как этот Медор. В историях болезни такое встречалось ему довольно
часто: когда женщина ее деятельного типа вдруг ни с того ни с сего
влюбляется в подобного смазливого слюнтяя, испытывая к нему чисто
материнские чувства, и потом от этого страдает. Правда, в конце концов таких
возлюбленных обычно презирают.
Что же делать-то? Убить Медора он не мог однозначно -- это уже явно за
пределами его собственного "этоса", да и вызвало бы у девушки эффект явно
противоположный тому, какой был ему нужен. Это бы навеки зафиксировало в
памяти любимый образ, как нечто желанное и навсегда потерянное. Да и вообще
у него не было никакого желания физически устранять Медора. Этот малый
совершенно искренне и открыто признает свою слабость в качестве воина или
вообще человека действия, даже не пытается притворяться. Это такая же
пародия на сарацинского воина, как если бы кто-то из братьев Маркс попытался
сыграть Гамлета. С опытным режиссером...
Вот Чалмерсу такая проблема была бы по зубам. Он-то натура
целенаправленная, ему ничего не стоит развалить до основания чужую жизнь,
чтобы обломками заделать дыры в своей собственной!
Как бы там ни было, неплохо было бы чуток и поспать, Медор взялся
сторожить Руджера первую половину ночи. Ши очень надеялся, что этот идиот
все же не отмочит какую-нибудь глупость вроде освобождения безупречного
кавалера от пут, и утешал себя мыслью, что если Медор и поступит подобным
образом, Руджер первым делом задаст перцу самому поэту и наделает при этом
достаточно шума, чтобы разбудить остальных.
Где-то вдалеке разнесся волчий вой. Все вздрогнули. Первому волку
вторил другой. Завывальщики устроили дуэт, обмениваясь все более короткими и
частыми воями, потом притихли. В этот самый момент Медор тоже что-то
заунывно загундел, по-видимому, поэму собственного сочинения.
Счастливчик, -- подумал Ши, имея в виду волка.
Глава 14.
-- Куда же это мы, к чертовой бабушке, попали? -- злился Ши.
Внизу, за краем ковра, по-прежнему не было видно ничего, кроме
скалистых горных вершин, поросших соснами склонов и обрывистых ущелий, между
которыми то и дело металлически поблескивала поверхность воды.
-- Летим уже несколько часов, а все одно и то же. По-моему, нужно
остановиться у бензоколонки и спросить.
Бельфеба-Бельфегора слегка нахмурилась.
-- Как и прежде бывало, сэр Гарольд, опять не уразумела я как следует,
что молвил ты.
-- А то и молвил: мы уже битый час летим в никуда, и лично я не
отказался бы что-нибудь съесть.
Она посмотрела на него, а потом окинула быстрым взглядом проплывающую
внизу землю.
-- Дивлюсь я, что так жаждешь ты завершить приключенье наше; но коли
так, то как раз пролегает под нами дорога, что, если не ошибаюсь, прямиком в
Карену нас выведет.
-- У тебя чертовски острое зрение, детка. Где?
Она показала рукой. То была обыкновенная горная тропа вроде тех
двух-трех, что уже промелькнули перед их взорами. Тропа круто спадала на дно
ущелья, пересекала по цепочке камней ручей и снова влезала на
противоположный склон.
Ши заложил вираж и по спирали направил ковер вниз в сторону тропы.
Бельфегора углядела на ней четыре каких-то точки, которые по мере
приближения превратились в человека, ведущего в поводу трех навьюченных
ослов. Ши подрулил к нему и, оказавшись прямо у него над головой, крикнул:
-- Эй, алле!
Человек поднял взгляд, и лицо его до неузнаваемости исказилось.
Испустив вопль ужаса, он бросился бежать, не разбирая дороги. Ослы неуклюже
поскакали за ним. Ковер просвистел мимо крутого поворота тропы и накренился,
когда Ши развернул его обратно, крикнув девушке:
-- Лучше ты с ним поговори!
-- Нет, отказаться нам лучше от этой затеи, -- отозвалась она. -- Столь
тяжко напуган он обличьем твоим, что если приблизишься ты снова к нему,
скорее с утеса прыгнет, предпочтя смерть ужасу неизвестности.
-- Давай-давай, с нами Аллах! -- оживился Медор, -- Нет лучше утехи,
чем поглядеть на кульбиты купца трусливого!
***
-- Нет, она права, -- рассудил Ши, опять набирая высоту. -- Но проблема
все равно остается. Как бы это с нашими рожами подъехать к кому-нибудь
достаточно близко, чтобы задать парочку вопросов?
-- А есть ли нужда в расспросах подобных? -- возразила Бельфегора. --
Уже дала я тебе основное направленье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158