ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
В Лондоне столько отелей! Столько автобусов! Он мог бы водить экскурсии по музеям. Он столько лет занимался изучением музеев! Сколько их повидал! Мог бы быть почтальоном. Телеграфистом. Он научился в Керчи спать, положив голову у телефона.
Он испробовал все, только чтобы не просить Комитет и избежать унижения. Начало было всегда обнадеживающим. Потом требовали его документы и извинялись: произошла досадная ошибка. Места оказывались уже занятыми. Получив данные о нем, его прошлом, ему обычно задавали один и тот же вопрос: действительно ли он князь и почему он противник Комитета, который борется с диктатурой Сталина?
После этого какая-то невидимая рука захлопывала перед ним дверь.
Ему и теперь понятно, его радость может быть совсем недолговечной, и все же пока он едет подземкой до Милл-Хилла, его охватывает такое же счастье, как в детстве, когда он сидел у матери на коленях. Сколько воды утекло! Сколько невзгод, перемен. Скитания по Европе. Нужда. Он получит заработок, хотя бы до лета, хотя бы на год или два. До тех пор Надя, возможно, согласится уехать в Америку. Только бы спасти ее от нищенской сумы, чтобы не пришлось ей побираться в Лондоне на старости лет. Ему самому ничего больше от жизни не надо. Он бы давно покончил с собой, если бы только Надя согласилась уехать. Такая жизнь его не привлекает. Нет больше у него ни дома с видом на Неву, ни имения. Нет больше ни лошадей, ни собак, ни охотничьих ружей. Нет больше ни Ялты, ни Кавказа.
Он вынужден наблюдать, как его жена, которой всего лишь сорок три года, сидит, согнувшись над швейной машинкой, и крутит с утра до потемок жужжащее колесо. А после отправляется в туман и снег со своими коробками, набитыми убогими, жалкими русскими куклами.
Вагон был переполнен, Репнин стоял, стиснутый со всех сторон,— свое место он давно уже уступил пожилой женщине, которая едва держалась на ногах и то и дело хваталась за него. Атлетического роста, он возвышался над всеми и улыбался. Дело решенное — он будет иметь несколько фунтов в неделю и, значит, у них будет крыша над головой.
На повороте поезд прибавил скорости, и Репнин внезапно очутился на коленях у пассажира, сидящего у него за спиной. Он извинился.
Скорее всего это был строительный рабочий, весь закапанный известью. Тот ответил* громко: «Ничего страшного. Тут уж виски винить не приходится!»
При всем его знании английского, на котором уже несколько лет Репнин совершенно свободно изъяснялся, эти слова поставили его в тупик. Что имел в виду этот человек? Прошло мгновение-другое, и тут только его осенило: в Лондоне исчезло виски, оно вывозится за границу; подскочив в цене, виски стало недоступно «низшим» слоям общества, то есть обычным гражданам Лондона. Виски закупает Америка.
И лишь когда до него дошел смысл сказанного этим рабочим человеком, объяснившим его вздох,— Репнин рассмеялся в ответ.
Поняв, что он раскусил намек, ожили и прыснули и другие пассажиры, сидевшие до этого как восковые фигуры.
Впервые за много лет слышал Репнин такой открытый человеческий смех.
Добравшись наконец до своего дома в Милл-Хилле, он долго стучал в дверь металлическим кольцом. Но никто не отзывался.
Мелькнула страшная мысль. Не сделала ли Надя чего-нибудь ужасного, оставшись одна? Только этого ему не хватало!
Он принялся яростно барабанить в окна.
По лестнице затопали шаги, послышались радостные возгласы, затем дверь открылась, и жена стала просить у него прощения. Она вернулась из Лондона очень уставшая, прилегла отдохнуть и заснула. Дожидаясь, пока жена приготовит чай, Репнин говорит: теперь-то уж наверняка у него будет работа. Он получил разрешение. Завтра его определят на место. Они будут иметь несколько фунтов в неделю. Слава Богу. На сей раз это не пустые обещания. В голосе его, как ни странно, нет никакой радости, да и она его слушает без всякого восторга. Он принимается объяснять: он имеет право на получение работы хотя бы потому, что прибыл в Англию в начале войны, не требуя для себя никаких гарантий. Существует такая формулировка. Жаль, говорит он жене, не догадался пригласить на рюмку виски одного англичанина, веселого человека, они познакомились в подземке.
И лишь услышав его рассказ о том, как он перепугался, когда ему почудилось, что ее нет, Надя, точно выходя из ледяного оцепенения, обращает на него изумленный взгляд. Ему взбрело в голову, что она сотворила что-нибудь безумное, самоубийство, например! Этого ему только не хватало!
При этих его словах жена опускается медленн на стул.
— Все-таки, Ники, мужчина — это животное, брат гориллы. Даже в такое жуткое мгновение, когда он думает, что жена его наложила на себя руки, его мучает одна мысль: только этого не хватало!
Она грубо согнала с колен кошку, почуявшую запах молока,-—такого с Надей никогда не случалось. Репнин, пристыженный, замолчал. Но потом снова заговорил: как только у них появятся деньги, он начнет расспрашивать о возможности перебраться в Америку. Все говорят, положение эмигрантов в Америке гораздо лучше. Она сказала, как бы совершенно не радуясь этому: графине Пановой удалось продать еще три ее вечерних платья. В доме теперь полно денег. Она сейчас же отнесла майору деньги за дом. У них заплачено до августа. Сама же она решила подыскать квартиру в Лондоне. Старуха Панова поможет ей в этом. Только вот с куклами, она должна признаться, дела обстоят из рук вон плохо. Ее куклы почти не расходятся. Они у нее без глаз. А нужны куклы со стеклянными глазами. Да и лица у ее кукол тряпичные. А всем подавай куклы со стеклянными голубыми глазами. Скоро ее куклы вообще никому не будут нужны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241
Он испробовал все, только чтобы не просить Комитет и избежать унижения. Начало было всегда обнадеживающим. Потом требовали его документы и извинялись: произошла досадная ошибка. Места оказывались уже занятыми. Получив данные о нем, его прошлом, ему обычно задавали один и тот же вопрос: действительно ли он князь и почему он противник Комитета, который борется с диктатурой Сталина?
После этого какая-то невидимая рука захлопывала перед ним дверь.
Ему и теперь понятно, его радость может быть совсем недолговечной, и все же пока он едет подземкой до Милл-Хилла, его охватывает такое же счастье, как в детстве, когда он сидел у матери на коленях. Сколько воды утекло! Сколько невзгод, перемен. Скитания по Европе. Нужда. Он получит заработок, хотя бы до лета, хотя бы на год или два. До тех пор Надя, возможно, согласится уехать в Америку. Только бы спасти ее от нищенской сумы, чтобы не пришлось ей побираться в Лондоне на старости лет. Ему самому ничего больше от жизни не надо. Он бы давно покончил с собой, если бы только Надя согласилась уехать. Такая жизнь его не привлекает. Нет больше у него ни дома с видом на Неву, ни имения. Нет больше ни лошадей, ни собак, ни охотничьих ружей. Нет больше ни Ялты, ни Кавказа.
Он вынужден наблюдать, как его жена, которой всего лишь сорок три года, сидит, согнувшись над швейной машинкой, и крутит с утра до потемок жужжащее колесо. А после отправляется в туман и снег со своими коробками, набитыми убогими, жалкими русскими куклами.
Вагон был переполнен, Репнин стоял, стиснутый со всех сторон,— свое место он давно уже уступил пожилой женщине, которая едва держалась на ногах и то и дело хваталась за него. Атлетического роста, он возвышался над всеми и улыбался. Дело решенное — он будет иметь несколько фунтов в неделю и, значит, у них будет крыша над головой.
На повороте поезд прибавил скорости, и Репнин внезапно очутился на коленях у пассажира, сидящего у него за спиной. Он извинился.
Скорее всего это был строительный рабочий, весь закапанный известью. Тот ответил* громко: «Ничего страшного. Тут уж виски винить не приходится!»
При всем его знании английского, на котором уже несколько лет Репнин совершенно свободно изъяснялся, эти слова поставили его в тупик. Что имел в виду этот человек? Прошло мгновение-другое, и тут только его осенило: в Лондоне исчезло виски, оно вывозится за границу; подскочив в цене, виски стало недоступно «низшим» слоям общества, то есть обычным гражданам Лондона. Виски закупает Америка.
И лишь когда до него дошел смысл сказанного этим рабочим человеком, объяснившим его вздох,— Репнин рассмеялся в ответ.
Поняв, что он раскусил намек, ожили и прыснули и другие пассажиры, сидевшие до этого как восковые фигуры.
Впервые за много лет слышал Репнин такой открытый человеческий смех.
Добравшись наконец до своего дома в Милл-Хилле, он долго стучал в дверь металлическим кольцом. Но никто не отзывался.
Мелькнула страшная мысль. Не сделала ли Надя чего-нибудь ужасного, оставшись одна? Только этого ему не хватало!
Он принялся яростно барабанить в окна.
По лестнице затопали шаги, послышались радостные возгласы, затем дверь открылась, и жена стала просить у него прощения. Она вернулась из Лондона очень уставшая, прилегла отдохнуть и заснула. Дожидаясь, пока жена приготовит чай, Репнин говорит: теперь-то уж наверняка у него будет работа. Он получил разрешение. Завтра его определят на место. Они будут иметь несколько фунтов в неделю. Слава Богу. На сей раз это не пустые обещания. В голосе его, как ни странно, нет никакой радости, да и она его слушает без всякого восторга. Он принимается объяснять: он имеет право на получение работы хотя бы потому, что прибыл в Англию в начале войны, не требуя для себя никаких гарантий. Существует такая формулировка. Жаль, говорит он жене, не догадался пригласить на рюмку виски одного англичанина, веселого человека, они познакомились в подземке.
И лишь услышав его рассказ о том, как он перепугался, когда ему почудилось, что ее нет, Надя, точно выходя из ледяного оцепенения, обращает на него изумленный взгляд. Ему взбрело в голову, что она сотворила что-нибудь безумное, самоубийство, например! Этого ему только не хватало!
При этих его словах жена опускается медленн на стул.
— Все-таки, Ники, мужчина — это животное, брат гориллы. Даже в такое жуткое мгновение, когда он думает, что жена его наложила на себя руки, его мучает одна мысль: только этого не хватало!
Она грубо согнала с колен кошку, почуявшую запах молока,-—такого с Надей никогда не случалось. Репнин, пристыженный, замолчал. Но потом снова заговорил: как только у них появятся деньги, он начнет расспрашивать о возможности перебраться в Америку. Все говорят, положение эмигрантов в Америке гораздо лучше. Она сказала, как бы совершенно не радуясь этому: графине Пановой удалось продать еще три ее вечерних платья. В доме теперь полно денег. Она сейчас же отнесла майору деньги за дом. У них заплачено до августа. Сама же она решила подыскать квартиру в Лондоне. Старуха Панова поможет ей в этом. Только вот с куклами, она должна признаться, дела обстоят из рук вон плохо. Ее куклы почти не расходятся. Они у нее без глаз. А нужны куклы со стеклянными глазами. Да и лица у ее кукол тряпичные. А всем подавай куклы со стеклянными голубыми глазами. Скоро ее куклы вообще никому не будут нужны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241