ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
На море.
Бедняжка Надя, с тех пор, как она стала зарабатывать чуточку больше от продажи кукол-эскимосов, которые она делала из какого-то синтетического материала, белого и мягкого как пух, она надеялась изгнать из его головы черные помыслы о самоубийстве. Она жаждала жизни. А между тем Репнин за время своего отдыха в Корнуолле окончательно утвердился в намерении расстаться с женой, отослав ее ради спасения к тетке, а затем тихо уйти из этой жизни. Исчезнуть со сцены. Подобно чайкам, возвращавшимся на те же самые скалы, мысли о самоубийстве все чаще посещали его в маленьком местечке Сантмаугне. Но прежде всего надо было дождаться, когда она уедет к своей родственнице в Америку. После чего* исчезнуть, как исчезло множество русских, и даже Красный Крест бессилен был их отыскать.
Повторял он про себя, не разрешая бросить в лицо англичан оскорбительное выражение Камброна. Мысленно вглядываясь в полусне в океан и представляя себе берег Корнуолла, Репнин приходил к выводу: на море ему было бы легче всего разыграть завершающий акт трагикомической истории его жизни. На море это будет и тише и эстетично, чем в Лондоне. Ему достаточно будет дождаться штиля, выйти в море в лодке и встать на корме. А потом выстрелить себе в висок. Он упадет в воду. Если набить карманы галькой, он тотчас же пойдет ко дну и там останется среди водорослей, морских звезд и рыб. Утром прибой вынесет на берег лодку еще одной разбитой судьбы. Ему не придется видеть Надю старой и сгорбленной, как те старушки, что продают по лондонским улицам розмарин и спички. И Надя будет помнить его таким, каким он был, когда они повенчались с ней в Афинах.
Он не мог бы прежде убить свою жену, как это сделал Новиков. Нет, это невозможно, хоть единый миг перед тем, как он пустит себе в лоб, видеть ее,
корчащуюся в смертных судорогах на окровавленной постели. Услышать ее предсмертный хрип. Нет, невозможно увидеть ее в воротах смерти. И ей не придется лицезреть его в какой-нибудь богадельне покрытым коричневыми пятнами, предвестниками конца. С отвалившейся челюстью и землистым цветом кожи. Помнится, это называется: «Гиппократова маска». Он уйдет без всякого прощального письма. К чему оно?
Он мог бы написать лишь одно — он возвращается туда, откуда прибыл. В Санкт-Петербург. Это было бы точно.
Нет, он не станет ждать смехотворного финала. Похороны. Серебряная монетка, положенная покойнику в рот для уплаты перевозчику через подземную реку Ахеронт. Чепуха! Глупость! В Лондоне надо заранее вносить деньги за кремацию. Бедняжка Надя должна будет носить цветы к его праху. Ко Дню роз, фиалок и тому подобное. Комедия. Ей выдадут пепел в жестяной коробке. Если она заплатит за нее. Железная коробка в Англии называется тин.
В ушах его звенело: тин, тин, тин!
Да, напрасно в местечке Сантмаугн не .поставил он точку на своей жизни и не завершил еще одну историю русской эмигрантской судьбы. Утром нашли бы пустую лодку, выброшенную волнами на берег. И в такт с ритмическим поскрипыванием, постукиванием и тарахтением колес скорого поезда Репнин бормотал: он пропустил свой срок — и ворочался без сна. Так, в раздумьях о собственной смерти пролетали часы, как будто бы он думал о ком-то другом.
Синяя лампочка над его головой то вспыхивала ярким пламенем, то тлела голубоватой короной, источая аметистовый цвет, то превращалась в бело-синий старый российский флаг; флаг падал и покрывал его лицо, и он уже не видел самого себя. Репнин засыпал, но вскоре вздрагивал и снова просыпался. Так продолжалось долгими часами, пока вдруг лампочка не засветилась перед ним ручным фонариком проводника, который будил его со словами: «Скоро Лондон, сэр. Через несколько минут прибываем».
Поезд шел по лондонским пригородам.
Репнин спросонок собирался, пил первый утренний чай и не мог отделаться от ощущения, будто он выплыл из какого-то подводного мира, где провел по меньшей
мере месяц в состоянии безумия, которое наконец рассеялось. Потом он сидел на диване одетый, умытый, выбритый, отодвинув в сторону занавеску. Они проносились мимо убожества городских окраин, мимо зелени спортивных площадок, мимо нескончаемых рядов одинаковых домиков с единственным окошком на втором этаже и вывешенным перед ним мужским и женским бельем. Лондонские пригороды были не менее безобразными, чем пригороды всех других столиц мира, однако Репнин, вышедший из роскоши, видел в этой бедности трогательные черты человеческого бытия. Все эти домики, бесконечные ряды домов, безмерные конгломераты домов были выстроены по единому образцу, принятому в девятнадцатом веке в английской метрополии. Сотни, тысячи домов шли сплошным, иной раз сильно искривленным рядом, повторяя друг друга. Это были дома для бедноты. К каждому из этих домов, тянувшихся вдоль жёлезной дороги, примыкал непременно крохотный палисадник, иной раз не превышавший двенадцати футов, с каким-нибудь деревом. Чаще всего это было фруктовое дерево. На крохотном клочке земли люди ухищрялись возвести еще одну постройку, сколоченную порой из двух-трех ящиков. Подобие летнего домика. Владельцы этих дач пили в нем чай, читали газеты. А рядом лежала собака.
В окнах домишек, мимо которых проносился экспресс, мелькали цветы. Не было почти ни одного домика, который не старался бы украситься цветами. И хотя все вокруг черно от копоти и гари, ибо большинство поездов еще тянут паровозы, люди ухитрялись и здесь разводить цветы на задымленных окнах. Цветы, подобно утопленнику, тянули к свету бледные и корявые руки. Мимо проносились громады пивоваренных фабрик и целые улицы многоэтажных зданий, почерневших от дыма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241
Бедняжка Надя, с тех пор, как она стала зарабатывать чуточку больше от продажи кукол-эскимосов, которые она делала из какого-то синтетического материала, белого и мягкого как пух, она надеялась изгнать из его головы черные помыслы о самоубийстве. Она жаждала жизни. А между тем Репнин за время своего отдыха в Корнуолле окончательно утвердился в намерении расстаться с женой, отослав ее ради спасения к тетке, а затем тихо уйти из этой жизни. Исчезнуть со сцены. Подобно чайкам, возвращавшимся на те же самые скалы, мысли о самоубийстве все чаще посещали его в маленьком местечке Сантмаугне. Но прежде всего надо было дождаться, когда она уедет к своей родственнице в Америку. После чего* исчезнуть, как исчезло множество русских, и даже Красный Крест бессилен был их отыскать.
Повторял он про себя, не разрешая бросить в лицо англичан оскорбительное выражение Камброна. Мысленно вглядываясь в полусне в океан и представляя себе берег Корнуолла, Репнин приходил к выводу: на море ему было бы легче всего разыграть завершающий акт трагикомической истории его жизни. На море это будет и тише и эстетично, чем в Лондоне. Ему достаточно будет дождаться штиля, выйти в море в лодке и встать на корме. А потом выстрелить себе в висок. Он упадет в воду. Если набить карманы галькой, он тотчас же пойдет ко дну и там останется среди водорослей, морских звезд и рыб. Утром прибой вынесет на берег лодку еще одной разбитой судьбы. Ему не придется видеть Надю старой и сгорбленной, как те старушки, что продают по лондонским улицам розмарин и спички. И Надя будет помнить его таким, каким он был, когда они повенчались с ней в Афинах.
Он не мог бы прежде убить свою жену, как это сделал Новиков. Нет, это невозможно, хоть единый миг перед тем, как он пустит себе в лоб, видеть ее,
корчащуюся в смертных судорогах на окровавленной постели. Услышать ее предсмертный хрип. Нет, невозможно увидеть ее в воротах смерти. И ей не придется лицезреть его в какой-нибудь богадельне покрытым коричневыми пятнами, предвестниками конца. С отвалившейся челюстью и землистым цветом кожи. Помнится, это называется: «Гиппократова маска». Он уйдет без всякого прощального письма. К чему оно?
Он мог бы написать лишь одно — он возвращается туда, откуда прибыл. В Санкт-Петербург. Это было бы точно.
Нет, он не станет ждать смехотворного финала. Похороны. Серебряная монетка, положенная покойнику в рот для уплаты перевозчику через подземную реку Ахеронт. Чепуха! Глупость! В Лондоне надо заранее вносить деньги за кремацию. Бедняжка Надя должна будет носить цветы к его праху. Ко Дню роз, фиалок и тому подобное. Комедия. Ей выдадут пепел в жестяной коробке. Если она заплатит за нее. Железная коробка в Англии называется тин.
В ушах его звенело: тин, тин, тин!
Да, напрасно в местечке Сантмаугн не .поставил он точку на своей жизни и не завершил еще одну историю русской эмигрантской судьбы. Утром нашли бы пустую лодку, выброшенную волнами на берег. И в такт с ритмическим поскрипыванием, постукиванием и тарахтением колес скорого поезда Репнин бормотал: он пропустил свой срок — и ворочался без сна. Так, в раздумьях о собственной смерти пролетали часы, как будто бы он думал о ком-то другом.
Синяя лампочка над его головой то вспыхивала ярким пламенем, то тлела голубоватой короной, источая аметистовый цвет, то превращалась в бело-синий старый российский флаг; флаг падал и покрывал его лицо, и он уже не видел самого себя. Репнин засыпал, но вскоре вздрагивал и снова просыпался. Так продолжалось долгими часами, пока вдруг лампочка не засветилась перед ним ручным фонариком проводника, который будил его со словами: «Скоро Лондон, сэр. Через несколько минут прибываем».
Поезд шел по лондонским пригородам.
Репнин спросонок собирался, пил первый утренний чай и не мог отделаться от ощущения, будто он выплыл из какого-то подводного мира, где провел по меньшей
мере месяц в состоянии безумия, которое наконец рассеялось. Потом он сидел на диване одетый, умытый, выбритый, отодвинув в сторону занавеску. Они проносились мимо убожества городских окраин, мимо зелени спортивных площадок, мимо нескончаемых рядов одинаковых домиков с единственным окошком на втором этаже и вывешенным перед ним мужским и женским бельем. Лондонские пригороды были не менее безобразными, чем пригороды всех других столиц мира, однако Репнин, вышедший из роскоши, видел в этой бедности трогательные черты человеческого бытия. Все эти домики, бесконечные ряды домов, безмерные конгломераты домов были выстроены по единому образцу, принятому в девятнадцатом веке в английской метрополии. Сотни, тысячи домов шли сплошным, иной раз сильно искривленным рядом, повторяя друг друга. Это были дома для бедноты. К каждому из этих домов, тянувшихся вдоль жёлезной дороги, примыкал непременно крохотный палисадник, иной раз не превышавший двенадцати футов, с каким-нибудь деревом. Чаще всего это было фруктовое дерево. На крохотном клочке земли люди ухищрялись возвести еще одну постройку, сколоченную порой из двух-трех ящиков. Подобие летнего домика. Владельцы этих дач пили в нем чай, читали газеты. А рядом лежала собака.
В окнах домишек, мимо которых проносился экспресс, мелькали цветы. Не было почти ни одного домика, который не старался бы украситься цветами. И хотя все вокруг черно от копоти и гари, ибо большинство поездов еще тянут паровозы, люди ухитрялись и здесь разводить цветы на задымленных окнах. Цветы, подобно утопленнику, тянули к свету бледные и корявые руки. Мимо проносились громады пивоваренных фабрик и целые улицы многоэтажных зданий, почерневших от дыма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241