Любое притязание смертного мыслить о человечестве в целом делает его похожим на сумасшедшего. Вот и ему было бы полезнее вспомнить о своем возрасте, о своей жене, прежде чем кидаться с этих скал вниз головой в волны, вынесшие его потом на отмель. Как великолепно встретил его океан на станции, с его пустынным берегом и беспредельной синевой. И в каком виде он его возвращает назад — с ночным горшком. (Хотя Репнин и отказался им воспользоваться.) Пока поезд мчался, пересекая Корнуолл и Девон, этот русский все время что-то бормотал себе под нос, уставившись на свою белую гипсовую ногу.
Его уволят, он не сомневался в этом.
И только одного он не знал — что будет дальше с ним и с Надей.
В ту ночь в поезде он долго не мог заснуть. Он горько иронизировал над собой — надо же, чтобы он один из стольких миллионов возвращался после отпуска с гипсовой ногой! Он воображал себе, как будет скакать
воробьем, выделяясь из толпы людей, спешащих по утрам к метро и автобусным остановкам. Его, конечно же, уволят из фирмы. Одна беда тянет за собой другую, такова воля Божья. Смерть тех, кто был нам дорог. Войны. Россия. Керчь. А следом годы и годы скитаний и бедствий, нужда и забота — Греция, Алжир, Прага, Италия, Париж, Португалия. И все это лишь для того, чтобы обнаружить: и в Корнуолле «прах» называется прахом. (Нашего героя изумляла эта таинственная перекличка между языками разных народов. Вот она, общность человечества, в невнятной скороговорке, в слезах.)
Тем временем экспресс не остановим мчался в ночи вдоль берега моря, и Репнин очнулся от забытья лишь на станции Эксетер. В тяжелой дремоте перед ним вновь возникло наваждение: тот русский эмигрант, который превратился в этом городе в сторожа общественной уборной. Словно бы скрываясь от беззвучной мольбы пойти заменить собой несчастного соотечественника, Репнин натянул на голову простыню. Когда больше не стоит жить, когда перед тобой неотвратимо стоит смерть, надо закрыть свое лицо, так поступил Цезарь перед смертью. «Покрыть себя славой»,— слышится язвительный шепот русского в купе.
Для чего был дан ему этот отдых, эти летние каникулы? Его наградили тем, что он окончательно понял,— он потерял Россию навсегда. Нет у него больше пристанища в России. Для чего провел он две недели летних каникул в отеле с диковинным названием «Крым», данным ему, по всей видимости, нарочно для того, чтобы напомнить: Севастополь в конце концов пал? Кто были эти люди: чета Крыловых, Беляев, Сорокин, граф Андрей со своей тещей, с которыми познакомился он в этом местечке, носящем имя корнуоллского святого и полного диких роз? 81. Май зал. Растет там и пальма у въезда в местечко. Есть и пивной бар, где по вечерам собирается местное общество и пьет пиво, заменяющее в Сантмаугне любовный эликсир.
При въезде в местечко в тот первый день, вспомнилось ему, им навстречу попался красный автобус, в точности такой, какие ходили в Лондоне, тяжелый, покачиваясь, полз он вдоль моря, как какой-то красный слон.
Что он расскажет жене об этом отдыхе? О чем промолчит? Часы проходили в размышлениях, и Репнин
в полусне слушал монотонное и ритмичное постукивание стального обода колес на стыках рельсов.
Да, да, он непременно расскажет жене об океане и. поляках, и, конечно, о русских, чьей-то волей превращаемых в отеле «Крым» в англичан. И обязательно о малиновке, что залетала даже в комнаты. (Надя обожает птиц!)
Но вот о чем ни в коем случае не собирался он рассказывать, так это о мыслях о самоубийстве, все чаще приходивших ему в голову с тех пор, как он повредил себе ногу.
Об этом он, конечно, промолчит.
На первых порах случаи самоубийства среди царской русской эмиграции были достаточно редкими. Молодежь его круга, офицеры царской армии, очутившись за границей, первые годы прожигали жизнь в попойках и веселье. Распродавались драгоценности, жемчуг и золото, и под гром русской песни лилось рекой шампанское. Это был плач эмигрантов по России. Безудержно пускались деньги на ветер, как на похоронах. И лишь с недавнего времени участились случаи самоубийства среди русских эмигрантов в Париже, Лондоне и всюду, куда забросила их судьба. Состарившиеся, одряхлевшие, больные, они неслышно сводили счеты с жизнью, которая потеряла для них всякий смысл. Убедившись в том, что пути возвращения в Россию отрезаны, эмигранты отбывали в мир иной, умерщвляя себя по своим жалким конурам, кухонькам и подвалам. Они затворялись в четырех стенах. И не выходили даже просить подаяние. Побираться. В последний раз посещали они русскую церковь, а недостатка в этих церквах, как бы только и дожидавшихся от них этого прощального прихода, не было. И, наконец, сводили счеты с жизнью, травясь мышиным ядом, вешаясь на окнах или бросаясь в Сену. Лондон с помощью газовых горелок облегчал им возможность добровольного ухода из жизни. Достаточно было вечером оставить газ открытым и лечь к нему поближе. Когда в доме поднимется паника из-за сильного запаха газа, все будет кончено. Они уже будут мертвы. И после них не найду5т даже прощальной записки.
Дольше всех, по наблюдению Репнина, держались опустившиеся субъекты, сальные, косматые, заросшие бородой, они читали книги под светом уличного фонаря и стойко сносили голод, убежденные в пользе голодания. От голода их щеки приобретали особый цвет прелестных белых роз.
В последние дни пребывания в Корнуолле Репнина охватила еще более глубокая меланхолия, чем та, которую он испытывал недавно в Лондоне, и дня два перед отъездом он скакал по берегу с мыслью о том, что ему надо было бы здесь покончить с собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241